Первого ноября сталинское распоряжение оформили постановлением политбюро:
«Поручить комиссии в составе тт. Маленкова, Берия, Кагановича и Суслова проверить деятельность т. Попова Г. М., исходя из указаний т. Сталина, изложенных в письме от 29 октября с. г.».
Позиция Сталина была ясна: снять Георгия Попова с должности, так что задача комиссии упростилась — обосновать уже принятое решение. Через полтора месяца обвинительное заключение по делу Попова было готово. 4 декабря 1949 года политбюро утвердило выводы и предложения, сделанные комиссией. Текст, подготовленный комиссией, продиктовали по ВЧ Сталину.
Седьмого декабря Сталин вернулся в Москву из отпуска. Он уже решил, кем заменит Попова. Вызвал с Украины Никиту Сергеевича Хрущева. Тот выступал на митинге во Львове. Прямо во время выступления первому секретарю ЦК компартии Украины передали записку: Сталин срочно просит перезвонить. Хрущев договорил, вернулся в квартиру, где остановился, и велел соединить с Москвой.
— Когда можете приехать? — спросил вождь, ничего не объясняя.
— Если нужно срочно, могу завтра, — ответил Никита Сергеевич.
Сталин повесил трубку. Разговор был настолько коротким, что опытный Хрущев встревожился: зачем вызывают, что его ждет в Москве? Он соединился с главным кадровиком Маленковым, который знал все, что происходит в аппарате. Тот успокоил Никиту Сергеевича:
— Тебя вызывают из хороших побуждений. Подробности узнаешь, когда приедешь.
Восьмого декабря Георгий Попов отправил Маленкову письмо. Он напомнил о своем предложении переименовать улицы и площади Москвы — к юбилею Сталина и выдвинул новое: «Присвоить товарищу И. В. Сталину звание почетный гражданин города Москвы». Попов плохо понимал вождя, который не собирался получать из рук своего подчиненного ненужные ему звания.
Десятого декабря Сталин в первый раз после отпуска принимал подчиненных в своем кремлевском кабинете. В половине десятого вечера к нему пришли члены политбюро Берия, Каганович, Маленков и секретарь ЦК Суслов. Они привели с собой Георгия Михайловича Попова — для последнего разговора.
«Он протянул мне пачку моих бумаг, — вспоминал сам Попов. — На верхнем листе синим карандашом было размашисто написано: „Все это чепуха!“».
Зачем Сталин пожелал увидеть своего прежнего любимца? Снятие Попова провели бы и без него. Как выразился один из его подчиненных, Сталин на чувстве страха играл лучше, чем Паганини на скрипке. Ведь как он давал задания? Или сроки были нереальными, или приказ был отдан так, что как ни выполни, все равно будешь виноват.
