«В одну из ночей самолеты прорвались, — вспоминал один из москвичей. — Это было настолько ужасно, что я даже почти ничего не помню. И ужасны не сами разрывы бомб, а сознание того, что „они прорвались“… У людей появилось какое-то новое выражение лиц. Какая-то жестокость и в то же время отчаяние во взгляде.
С этой ночи началось. Каждый вечер, приблизительно часов в семь, поднимались в небо аэростаты, напоминающие покачивающихся заснувших рыб. В районе десяти часов, когда серость окутывала землю, раздалась воздушная тревога.
По улицам бежали люди, спешащие укрыться в убежища. По небу метались лучи прожекторов, выискивая врага. Воздух заполнял лопающийся звук зениток, страшные разрывы падающих бомб и душераздирающий вой пожарных машин…»
Спасения от налетов искали в метро, где ночью укрывалось двести-триста тысяч москвичей. В шесть вечера, не ожидая сигнала воздушной тревоги, движение поездов прекращалось. Люди уже заранее с вещами собирались у вестибюлей. Беременная Екатерина Алексеевна Фурцева скрывалась от бомбежек вместе со всеми. Постоянные бомбежки изматывали. Это могло сказаться на ребенке.
Пятого сентября 1941 года недавние коллеги Фурцевой по ЦК комсомола обратились в ЦК партии: «Женщины с грудными детьми и больными (коклюш, грипп, корь и др.) размещаются в вагонах поездов. Женщины с детьми до двухлетнего возраста, как правило, размещаются на станционных платформах прямо на мраморном холодном полу. Остальные женщины с детьми размещаются в туннелях…
В туннелях сыро, температура 10–12 градусов. Дезинфекция нар и скамеек не производится, в результате на станциях „Парк культуры и отдыха“, „Красные ворота“ появились вши, клопы, тараканы. Вентиляция на станциях „Смоленская“, „Арбат“, „Коминтерн“ неудовлетворительная, воздух тяжелый и спертый… Уборных на станциях и туннелях недостаточно. Многие уборные находятся в антисанитарном состоянии. Нет питьевой кипяченой воды. В медицинских пунктах нет акушеров, хотя ежедневно в метро имеют место 8–10 случаев родов…»
В 1941 году на станциях столичного метро во время воздушных налетов родилось двести семнадцать детей. В метро навели порядок, условия стали лучше, но укрыться там во время бомбежек могли далеко не все москвичи.
«Воздушных налетов ожидали обычно к ночи, поэтому движение поездов метрополитена прекращалось с 8 часов вечера до 5 часов 30 минут утра. В половине девятого вечера двери метро открывались для детей и женщин с детьми. С собой можно было проносить одеяло, постельные принадлежности, детское питье. Для детей до двух лет в вагонах поездов ставились кроватки. Работали буфеты, на каждой станции была вода. Остальных в метро пускали лишь после сигнала воздушной тревоги, если оставались свободные места…»
