Он не ответил. Не смог. Его голосовые связки вдруг перехватило, стало как-то тесно груди, что-то ледяное и в тоже время обжигающее.
«Я не должен был целовать ее». Он дернулся вверх и встал на колени меж ее бедер.
«Как он мог позволить себе это, зная, что должен был ее убить?»
Уж если кто и заслуживает смерти, так это он.
- Дарий? - вопросительно произнесла она.
Вина тяжелой ношей навалилась на его плечи, но он сражался с прошлым. Он всегда сражался с ним. Он не мог позволить чувству вины существовать в его жизни, если он надеется выжить.
Пока он продолжал смотреть на нее, на ее лице появилось замешательство, и она осторожно приподнялась на локтях. Длинные рыжие кудри каскадом рассыпались по плечам в чувственном беспорядке, касаясь ее в тех местах, к которым он сам хотел прикасаться. Ее рубашка была расстегнута, обнажая сливочного цвета плечо.
Между ними сгущалось молчание. Горько улыбнувшись, он облизнул кончики двух пальцев и проследил линию ее губ, позволяя лечебным свойствам слюны снять припухлость и стереть свидетельство его владения. Она удивилась, и стала посасывать его пальцы так же, как он чуть ранее проделывал с ней. Ощущение горячего кончика ее языка заставило каждый мускул на его теле напрячься в ожидании. Он с шипением выдохнул и отдернул пальцы.
- Дарий? - сказала она с растущим смущением.
Он пришел сюда, чтобы допросить ее, но в момент, когда увидел ее, прикоснулся к ней, попробовал ее - вопросы разбежались в разные стороны. Да, ему удалось задать ей один или два вопроса, но необходимость почувствовать ее невинный аромат была настолько безумна, что он вскоре позабыл свои цели.
Он забыл про Джавара. Про Атлантиду.
Он не должен больше забывать об этом.
«Если бы он мог доказать ее двуличность, то мог бы убить ее сейчас без сомнений в своей правоте и выкинуть ее образ из своей головы. В действительности же, он не был уверен, что может заставить себя тронуть хотя бы один из ее розовых овальных ноготков». Эти мысли лишали спокойствия и пробивали в нем брешь, побуждая желание взмолиться Богам. Неспособность действовать против нее будет означать нарушение его клятвы и потерю чести. Но если он причинит ей боль, то это уничтожит последние крохи его человечности.
Боги, что же ему делать?
Когда он встал на ноги, чувствовал себя, как будто его разрывали на куски. На лбу выступил холодный пот, на то, чтобы повернуться и дойти до двери, ему потребовалось собрать все свои силы. И только там он позволил себе остановиться.
