– Как бы да, а как бы нет. Мне муж изменяет. Он мне сам сказал, правда, он не знал, что это – я. А я не могу от него уйти. Бабы – дуры, – быстро пробормотала я.
Мне было необходимо поделиться с кем-то. Олеська – да, можно было бы все рассказать и ей. Но она была слишком близко, слишком рядом с Алексеем и всей моей реальной жизнью. Я рассказала Ленке обо всем. О М@стере_д_д, о той ночи, когда потеряла свое честное имя и совесть, о чем, кстати, как ни странно, так и не пожалела в итоге. Как-то не было времени. Мы все так заврались и столь беспечно бросались собственными телами, что не было необходимости придавать слишком большое значение отдельно взятому половому акту. Подумаешь, делов-то! Так что я рассказала. И о том, что странное унылое оцепенение иногда хватает меня за горло, и тогда не хочется ни кофе, ни яичницы-глазуньи. И о том, как мы с Алексеем можем провести целый выходной молча, глядя в разные стороны.
Но о том, что происходит у меня на страницах, в виртуальных пространствах, в потусторонних цифровых мирах, и о нашей странной связи, собранной из пустых малозначительных слов и смайликов, я не рассказывала никому. Страшно. Вдруг одно реальное слово разобьет вдребезги невидимый код, благодаря которому мы там существуем.
Ленке я бы могла сказать больше, чем кому-то другому. Она была – как случайный попутчик, подсевший ко мне где-то посреди перегона Москва – Владивосток. Она не знала обо мне ничего, кроме того, что я сама была готова ей рассказать. Я сама не понимала ничего в ее жизни. Ее мир, полуразрушенная квартира с сорванным паркетом, с неопределенным количеством собак, женщин, детей, валяющихся старых вещей – все это тоже не казалось мне особенно реальным.
– Это мужики – дуры. От них все проблемы, – с неожиданной злостью сказала Ленка.
Я поежилась от того, как это было сказано. О ее муже я помнила немногое, а здесь, в этой странной фиолетовой квартире, не было никаких признаков его пребывания. Он был, как помнится, кареглазый, серьезный парень лет двадцати пяти, выпускник, кажется, МАДИ, среднего роста, чуть ниже Ленки, которая имела агрессивно-модельную фигуру, потому что выросла ужасно длинной, в маму, и такой же худощавой и угловатой, но при этом великолепно выглядела в любой одежде. Женщины с такой фигурой обычно вызывают жгучий интерес у мужчин, но в том, как Ленка держалась, было что-то, обо что ее женский магнетизм разбивался, – что-то грубое, сосредоточенное, более присущее мужчинам.
