Том изучает вновь обретенную конечность.
— Э! А рука-то не моя.
— Не твоя? — переспрашивает Джерри.
— Нет.
— Уверен?
— Уверен! — нетерпеливо отвечает Том, повышая голос. Левой рукой он держит правую за запястье. — Видишь?
Даже мне с заднего сиденья заметно, что она минимум на два дюйма короче левой руки, да к тому же покрыта густыми черными волосами.
Обогнав «фольксваген-ванагон», Джерри бросает взгляд на Тома.
— Ой.
— Ой? — возмущается Том. — И это все?
— Чувак, да их там была целая прорва. Все бы я не унес. Выбрал ту, что смахивала на твою.
— Вот это смахивает на мою? — Том трясет рукой перед носом у Джерри.
— Чувак, ну говорю же, извини.
— И что мне прикажешь с ней делать? — Рука летит на приборную панель.
— Примерь ее, — предлагает Джерри.
— Примерить?! Я что, похож на чудовище Франкенштейна?
Задержав на секунду взгляд на Томе, Джерри произносит:
— Ну, ты сам…
Впереди загорелся красный свет, и Джерри выдает все пятьдесят миль в час на участке, где разрешено лишь тридцать пять. Из меня вырывается предупредительный вопль, однако Джерри лишь увеличивает скорость. Если б я мог, я бы покрылся холодным потом.
— Красный! Красный! Красный! — орет Том, вмиг забыв о правой руке и тыча левой в лобовое стекло.
Мурлыкая под нос тему из фильма «Миссия невыполнима», Джерри все сильнее топит педаль газа, а мы с Томом в один голос орем: «Не-е-е-е-ет!». За мгновение до того, как машина вылетает на перекресток, красный свет сменяется зеленым.
— Расслабьтесь, бабульки! — усмехается Джерри. — Все под контролем.
Том сползает с сиденья, прикрыв левой рукой глаза. Я сижу за спиной у Джерри, весь напряженный и взбудораженный. Будь мы живыми, у меня бы сердце выскочило из груди и вспотели бы руки. Поскольку такие симптомы отсутствуют, я, как ни странно, чувствую себя вполне непринужденно. К тому же я потрясен тем, что мне удалось выкрикнуть нечто вразумительное. Ни Том, ни Джерри, кажется, не заметили. А если и заметили, то не придали значения, но я вполне отчетливо выкрикнул слово «Не-е-е-е-ет». По крайней мере я так думаю. Хочется проверить, получится ли у меня повторить, или, может, сказать что-нибудь другое, но мне немного страшно и неловко, и я пробую шепотом спеть вместе со «Steppenwolf»:
Прокатись со мной, малышка,
На волшебном на ковре…
Большинство слов звучит околесицей, но некоторые получается произнести внятно, или почти внятно, и меня занимает вопрос: вдруг между песнями, которые я слушал сегодня по радио, и появившейся у меня способностью издавать членораздельные звуки, есть какая-то удивительная, космическая связь?