Мы с Ритой, Хелен и Джерри идем с очередного собрания. С нами новый член группы, сорокапятилетний серфингист по имени Уолтер: пьяный, он ударился головой о доску и утонул. Тело не нашли, а двумя днями позже Уолтер в костюме для серфинга вышел из волны на пляже Санта-Крус с полными легкими морской воды и запутавшейся в волосах ламинарией.
— Чувак, — обращается к нему Джерри, — и как это — пробыть под водой два дня?
— Не знаю, чувак. — В глотке у Уолтера булькает вода. — Проснулся весь в морской капусте и никак не соображу, какого черта делаю внутри водяной кровати. Потом смотрю — на мне костюм для серфинга, а я в нем никогда в постель не ложусь.
Мог бы поклясться, что Джерри и Уолтер — братья, не будь я в курсе, что это не так.
— Сначала думал — сплю, — продолжает Уолтер. — Пока что-то не поползло у меня по спине.
— И что же это было? — интересуется Джерри.
— Трепанг, чувак. Такой, знаешь, бородавчатый.
— Мерзость.
— Во-во.
Обогнать их я не могу. Когда они слева, то я хотя бы почти ничего не слышу своим изуродованным остатком уха, однако по закону подлости один из них то и дело оказывается по правую сторону от меня.
Мы идем по стоянке и сворачиваем в проулок. Дорогу выбираем безлюдную, в духе Роберта Фроста[3]. Мы вовсе не ищем приключений; главное, не потревожить живых. А это — одна из заповедей нежити.
Не тревожь живущих.
Не выходи из дому после комендантского часа.
Не занимайся некрофилией.
Не желай плоти ближнего твоего.
Есть и еще несколько — о почитании хранителей приютившего тебя и о воздержании от участия в актах гражданского неповиновения, — однако в большинстве своем это просто правила, которых надо придерживаться, чтобы сосуществовать с живыми. Зато они не обременены никакими запретами в отношении нежити. Ну, может быть, за исключением некрофилии. Что, впрочем, и так понятно.
Здесь несколько кварталов занимают предприятия легкой промышленности, уже закрытые на ночь. Впереди мило беседуют Хелен и Рита — наверное, о чем-то важном. А мне приходится терпеть пытку…
— Чувак, хочешь потрогать мою черепушку? — Джерри снимает бейсболку. — Это так клево, ваще…
Неожиданно Хелен останавливается и поднимает руку — ни дать ни взять регулировщик на перекрестке.
— Офигеть, чувак, — восхищается Уолтер, пробежав пальцами по Джерриным лоснящимся мозгам.
— Тс-с, — шипит Хелен.
В темном конце проулка позади нас хлопнули дверцы автомобиля. Доносится эхо мужских голосов, смех и звон разбивающихся бутылок. Затем — тишина.