У меня было такое чувство, будто я нырнула в какой-то грязный пруд, где дно усеяно ржавыми банками и автомобильными шинами, и не могу вынырнуть на поверхность и вдохнуть. Я всё-таки вынырнула, то есть отложила листки и попыталась избавиться от тягостного ощущения. Я переключилась на музыку, которая в этот момент говорила совсем о другом: о жизни, светлой и полной тихого счастья, и радости, о жизни, похожей на сказку. «Расслабься», — говорила мне музыка, — «Забудь обо всех своих тревогах и печалях. То страшное тебе приснилось, его не было, и не будет, по крайней мере, сегодня, ведь сегодня праздник». Понемногу моя тревога сжалась, уменьшилась, точно превратилась в маленького тараканчика, который заполз куда-то в щель в дальнем закоулке моей души. Я знала, что он когда-нибудь вновь оттуда вылезет, но это будет потом, а сегодня действительно праздник.
В комнату проникали закатные лучи, значит, было около пяти вечера, самое начало шестого. За окном было тихо и безветренно, небо было чистым и ясным, облаков почти не было, разве что вдали один фиолетовый клочок напоминал «последнюю тучу рассеянной бури». Мне вдруг вспомнилось, что во время поминок за окном не стихала пурга, а ветер выл так, точно в нём носилась Снежная Королева, ища, чьё бы сердце обратить в кусочек льда… И песен на поминках почти не было, потому что от песен о жизни и радости не было толку, потому что на душе царили снег и холод…
Интересно, в какую сторону дул тогда ветер? Кажется, он был северо-восточным… Тот самый старик Nord-Ost. А здесь, конечно, никакого Nord-Ost'a не было и нет. Здесь — только тихий зимний закат.
Песня, которая звучала в этот момент, тоже была про закат, только про осенний. И мне вспомнился другой сентябрьский вечер из другого мира, когда мы шли с концерта, где О. и W. исполняли ту же самую песню. Песня вертелась у меня в голове, было тепло, и, несмотря на дым — над Москвой тогда стояла удушливая пелена от лесных пожаров, — мне было так хорошо, что хотелось взлететь. Я помню, думала о том, что всё не так плохо, что война и смерть будут ещё не скоро, во всяком случае не завтра, а пока можно жить и даже надеяться на капельку радости… А через месяц грянул Nord-Ost и О. не стало…
Кстати, песни в разных реальностях были одни и те же, и я даже догадываюсь, почему. Многие современные барды предпочитают жить так, как будто в мире всё так же прочно и стабильно, как прежде. По-человечески я их прекрасно понимаю. Они в чем-то похожи на детей, которые от всех своих страхов прячутся под одеяло. Так они пытаются создать свой мирок, тёплый и уютный, в котором «горе взаперти за семью оковами, счастие звенит звонкими подковами» и даже есть «свобода выбирать свободу».
