Тут мне пришлось прерваться — до такой степени я разволновался. Глотнув воды, я почувствовал, как жидкость опускается по моему горлу. Теперь я знаю, что облегчение продлится недолго, и, пользуясь им, надо продолжить письмо. Лишь бы успеть его закончить!
Итак, еще в самом начале войны, ответив на объявление в газете, мой друг Бернар вступил в переписку с мадемуазель Элен Мадинье, проживающей в Лионе на улице Буржела, и стал ее «крестником». У меня имеется доказательство, что Элен не случайно ответила именно на письмо Бернара — поместив объявление в газету, она, вероятно, получила не один ответ. Видимо, она знала, что делала. В ее секретере я обнаружил три письма от частного сыскного агентства «Брулар», доказывающих, что вышеназванное агентство наводило справки о Бернаре Прадалье и подробно доложило своей клиентке о состоянии дел моего друга и о вероятности получения им огромного наследства…
Написав это, я начал терять нить, от меня ускользнули нужные слова. Зачем я пишу это письмо? Сколько у меня шансов, что оно дойдет до адресата? А впрочем, это не имеет значения! Я должен создать иллюзию действия — в противном случае мне остается лишь перерезать себе горло. А так, по крайней мере, я буду знать, ради чего терплю все эти муки!
…Почему Элен решила выйти замуж за Бернара (замужество прочно вошло в ее планы, как только она узнала о дяде-миллионере), она Вам, наверное, расскажет сама, если вы запасетесь терпением и как следует допросите ее. Элен хитра, у нее непростой характер. Ее отец, овдовев, вторично женился на женщине, впоследствии разорившей его. Попробуйте отработать эту версию; возможно, именно здесь и заложена психологическая мотивация поступков Элен…
Но вернемся к Бернару. В начале года он решил бежать из лагеря, взяв с собой меня. Он намеревался укрыться в Лионе у своей «крестной». О нем самом, его жизни и планах я знал абсолютно все. Прошу Вас, господин прокурор, обратить особое внимание на эту деталь.
Побег нам удался, и темной ночью мы наконец прибыли в Лион в вагоне товарного состава. Произошло все это в конце февраля — точной даты я не припоминаю. Очутившись на вокзале Ла-Гийотьер, мы заблудились, Бернар попал под локомотив и был раздавлен насмерть…
Карандаш выпал у меня из рук… К чему опять переживать все эти события? Я же отвратительно лгу, обвиняя во всем одну Элен. Разве на мне не лежит в равной степени вина? Разве мне не нужно рассказать кое-что о своем прошлом? И будь я мужчиной — я принял бы смерть как подобает — спокойно и с достоинством.
