— Осторожно! Не разбейте!
— О, не беспокойтесь! Я умею бережно обращаться с вещами, — отвечала на это Жулия.
Казалось бы — мелочи, однако воспринимались они болезненно и усугублялись вроде бы ничего не значащими словами, даже самой тишиной комнат и чувством, что квартира превратилась в арену битвы. Самое ужасное все-таки заключалось в манере Жулии слишком уж по-хозяйски вести себя в чужой квартире, без всякого смущения рыскать по кухне, шарить по ящикам в поисках наперстка или иглы.
— Вы бы лучше у меня спросили! — обиженно замечала Элен.
Мне же оставалось лишь украдкой сжимать кулаки: до ее отъезда оставалось еще целых четыре дня… Три дня… Как-то вечером я случайно заметил между нашими с Жулией комнатами наглухо закрытую дверь. Я тут же вырвал из какого-то старого блокнота, найденного мною в комоде, листок и написал: «Постарайтесь завтра утром сделать так, чтобы мы с вами пошли гулять».
Услышав шаги Жулии, расхаживающей по комнате, я сложил листок вчетверо и попробовал протолкнуть его под дверь, тихонько побарабанив по ней. Когда в соседней комнате все звуки стихли, я резким щелчком отправил туда записку. Жулия не могла ее не заметить. Сидя по-прежнему на корточках, я ждал ее реакции. Паркет скрипнул и слегка вздрогнул под моей рукой, и я понял, что Жулия наконец подошла к двери. Мне даже показалось, что я услышал ее дыхание. Может быть, она ответит мне тем же способом? Я встал на колени, потому что ноги у меня уже затекли от долгого сидения на корточках. В соседней комнате переставили стул, упала туфля. Нет, похоже, она оставит меня без ответа. Я все еще продолжал наблюдать за полом. Она, вероятно, сейчас думает, обдумывает фразу, которая объяснит мне ее намерение… Но за стеной скрипнула кровать и щелкнул выключатель. Мне тоже ничего не оставалось, как лечь спать и, засыпая, без конца перебирать в уме самые невероятные версии.
На следующий день я чувствовал себя таким же разбитым и встревоженным, как и наутро после побега. Подняв занавеси, я увидел, что крыши стоящих напротив домов высохли, а водосточные трубы уже не извергали нескончаемых потоков воды. Это был хороший знак. Я оделся и, прежде чем выйти, постучал в дверь Жулии. И только после этого направился в столовую, где уже сидела Элен. Я небрежно чмокнул ее в затылок и спросил:
— Ну, как спалось, Элен?
Она лишь пожала плечами.
— Мне очень бы не хотелось говорить вам об этом, Бернар, и вы, пожалуйста, не сердитесь на меня, но мои нервы на пределе. Так дальше продолжаться не может. Это выше моих сил, я больше не могу выносить вашу сестру.
