И была такая ситуация. Я смотрела телевизор и сидела на диване. И папа сидел рядом со мной. И моя рука. И он трогает. И я так: “Что ты делаешь?!”
Вторая. Потому что когда я отцу это в упрек поставила все-таки, то совесть меня мучила здорово. Потому что мне это нравилось. Я получала удовольствие. Но! Вот, положим, это было, а в какой-то момент мама выйдет там. Или зашуршит, или из комнаты, из кухни пойдет сюда, руки тут же отдергивались. Понятно, да? Отдергивались. И ты понимаешь, что ты что-то делаешь плохое, потому что так как бы не… да? Что-то делаешь плохое, причем по отношению к маме. Как получается по логике.
Первая. В подтексте всегда присутствовала ревность двух женщин — между мной и мамой. Это было постоянное внутреннее соперничество.
Третья. Мама — солнце, папа — луна. Все вращается вокруг солнца.
Вторая. Но тогда я была маленькая. Я была, у меня ветер был в голове страшный. И как бы мне-то там… анализировать все это я не умела, была не способна. Понять, что я делаю что-то плохое по отношению к маме, я могла только каким-то таким непонятным чувством, которое тут вот чего-то вот такое вот скребется. А что — мне непонятно. Видимо, вот тот период, когда это было нормально в кавычках — шестой-седьмой класс, а когда это стало уже не очень нормально — девятый, десятый, одиннадцатый… Совесть мучила…
Первая. У нас всегда было общение двух людей, как настоящая семья, — настоящее доверие и взаимопонимание. И мама чувствовала, что оно между мной и отцом существует больше, чем между нею и отцом.
Вторая. Мало того… То, что как бы начинал он… А потом, когда это стало переходить в нечто другое, были моменты, когда начинала я. То есть когда я сама создавала ситуацию, когда это могло случиться, я этого ждала, мне это нравилось. Но я говорю, все это заканчивалось, как только я получала то, что хотела... да, я получала, я испытывала оргазм. И как только это происходило, меня начинала жутко мучить совесть, мне становилось все противно вокруг. Я не понимала — зачем все и как и что происходит.
Первая. Мама пыталась забить меня как женщину, внушала мне, что я некрасивая. Говорила: “Страшилка ты моя”. Такое внушение мне моей женской несостоятельности. Она вслух переживала, что мужчины не будут обращать на меня внимания. И мужчины потом, когда говорили, что я красивая, я в глубине души им не верила. Думала — надо же, как врут. Как убедительно. Плакала даже.
Вторая. А потом произошло следующее: я влюбилась в мальчишку в одного — и все мои мечты и фантазии были уже связаны с ним.
