Как выживали в «лихие девяностые» | страница 10
* * *
Меня всегда очень интересовало искусство перевода — и прозы, и стихов. Началось все с того, что я купил как-то в магазине старой книги на Жуковского английский вариант романа Джерома “Трое в лодке” — “Three man in a boat”. Дома у нас были книги с русским переводом этого романа. Один однотомничек, что на рисунке, там перевод М. Донского и М. Линецкой очень остроумный, а во второй книге — почти без тени юмора. Надо же так!
В десятом классе я прочел статью А.Твардовского “Роберт Бёрнс в переводах С. Маршака” и был просто поражен, как совершенно по-разному перевели одно и то же стихотворение “Джон Ячменное Зерно” три известных поэта: Э. Багрицкий, М. Михайлов и С. Маршак. Позже я прочел “Гамлета” в двух переводах — один Михаила Лозинского, другой — Бориса Пастернака. Скажу честно: оба гениальные. Кстати, Михаил Лозинский жил в доме 73 на Каменноостровском (в те годы Кировском) проспекте. У меня в этом же доме живет приятель, у которого я часто бывал в гостях. И кто знает, может быть, пребывание в этом доме, где еще витает дух знаменитого переводчика, и подействовало так на меня?
Постепенно я понял, что художественный перевод — это действительно искусство, а не ремесло. И мне вдруг захотелось самому попробовать свои силы. Я начал переводить с английского рыцарские баллады. Помните это? Ланцелот, Камелот, король Артур, рыцари Круглого стола...
Жалко, что эти первые опыты куда-то подевались, хотя вдруг и обнаружатся среди старых бумаг на дачном чердаке.
Вообще, если говорить о переводах, то тут знание русского литературного языка, языковое чувство не менее, а может быть, и более важно, чем хорошее владение иностранным языком.
Ведь нередко переводят по подстрочнику, особенно стихи. А вот легкость оперирования идиоматикой родного языка, выбор точной тональности идиоматических конструкций, попадание “в резонанс” с оригиналом — это и есть главное в искусстве перевода. Нора Галь в своей знаменитой книге писала, что это счастье, что Хемингуэй пришел к русскому читателю в переводах кашкинской школы переводчиков. (Иван Кашкин — переводчик, литературовед, теоретик художественного перевода, поэт.)
* * *
И вот, наконец, перевод романа, что мне заказал кооператив по продаже меховых изделий, был закончен. Я созвонился, договорился о встрече, а по дороге накупил в киоске газет тех же самых наименований, что приносил при заключении договора. За эти полтора месяца цены их возросли, страшно сказать, в целых ЧЕТЫРЕ раза! И я должен был соответственно получить сумму, в четыре раза превышающую ту, что была намечена всего шесть недель назад.