Милочка улыбается, шепчет Кириллу на ухо. Тот оглядывается. Мать. Возвратилась с воздуха. — Что, полегчало? — Машет рукой: а!
— По японскому календарю… — начинает свою речь Алена.
Сом грохает по столу:
— Япона мать! — сегодня он как-то особенно красноречив.
Праздник набирает обороты.
Мы желаем молодым всего: состариться на одной подушке, быть вместе, пока, пока…
— И потом, потом! — кричит Аленушка, она верующая. Раздобрела очень, как стала в церковь ходить, поправилась.
И деток, конечно же. Плодитесь и размножайтесь. А может, невеста уже в положении? Зачем иначе выскакивать замуж в девятнадцать-то лет?
— По поводу “и потом” позвольте историю… — просыпается вдруг Вершинин.
Надо бы, подполковник, этикету тебя подучить. Дай же договорить даме!
Чего еще пожелать молодой семье? Достатка, естественно.
— Если едете под мостом, а на мосту поезд, — Аленушку не собьешь с толку, — держитесь за кошелек… Или еще лучше — выйти к молодому месяцу и попросить: месяц, дай денежку.
— Очень способствует, — кивает Петечка. — Даже в доме можно свистеть.
Нет, в доме свистеть нельзя, в театре — тем более.
Хорошая свадьба, весело. Время от времени Мила с Кириллом дотрагиваются друг до друга губами, уже безо всякого “горько”.
Может, скажет кто-нибудь из коллег? Вон они сидят, математики. Симпатичная публика. Не спились, не стусовались ребята, учатся. Не всем быть артистами. Встает длинный, — о, Господи! — в трениках!
— Большой, — шепчет Алена, — талант. — Все успела узнать.
Получил недавно важную премию. Финскую. Имеет право ходить без брюк.
— Доказательство принадлежности функции четности… — Что он несет? К какому-то экспо… Язык сломаешь! — Это откуда? — Поди ж ты! Булева алгебра. — Век живи!.. Буль. Буль-буль. Ну, поехали! — Не забывайте и про ням-ням. Тем более, вилки наконец-то доставили, теперь мы в полной комплекции. Фофан. Слыхали?! Фофаном негра зовут. Ничего, старик, у нас самый лучший поэт был негр.
А Петечка — камень, кремень, эдак дотянет до сладкого. Приготовил отдельный подарок. Прекрасный штопор: желтая юбка, рожица наверху.
— Но поскольку, Кирилл, мы тебя знаем как доброго мальчика, ты его скоро подаришь кому-нибудь.
— Или потеряешь, — вздыхает Анестезия. — Он все теряет.
— …Поэтому я поручаю штопор твоей жене, а тебе… — Петечка достает видавший виды, с деревянной ручкой, — еще один штопор. — Браво! — Чтобы дом был полная чаша! — Все сбудется, Петечка, твои тосты — как молитвы праведников — действуют безотказно, наверняка.
