— Нет, — сказал я. — Нет. Чистый плод воображения.
— Я так рада! — сказала Филлис.
Тут ни у нее, ни у меня не нашлось что сказать. Мои колени задрожали. Я понял, что настал миг испытать мою судьбу, как упомянул маркиз Монтроз в известных стихах, и испугался, не окажется ли этот миг преждевременным. Дирижировать подобными вещами так, как удобно нам, невозможно. Я знал, что время еще не приспело, но магическое благоухание желтых люпинов взяло верх над благоразумием.
— Мисс Деррик, — сказал я сипло.
Филлис рассматривала розу, которую держала в руке, с более пристальным вниманием, чем роза того заслуживала. В люпинах жужжали пчелы.
— Мисс Деррик, — сказал я и снова умолк.
— Э-эй, ребятки, — произнес бодрый голос, — чай на столе. Привет, Гарнет, как поживаете? Медаль Общества спасения на водах уже прибыла?
Я стремительно обернулся. В конце дорожки стоял мистер Том Чейз. Единственное слово, которое адекватно выразило бы положение вещей, ударилось изнутри о мои передние зубы. Я болезненно улыбнулся.
— А, Том, — сказала Филлис.
И мне почудилось, что в ее голосе прозвучала нотка досады.
— Я купался, — сообщил мистер Чейз à propos des bottes.[6]
— О! — ответил я, а затем добавил: «Чтоб тебе утопнуть!»
Но добавил я это безмолвно самому себе.
— Повстречал на волноломе бывшего лодочника профессора, — сказал мистер Чейз, разделывая шоколадный торт.
— Неуклюжий олух, — сказала Филлис. — Никогда не прощу ему, что он чуть не утопил папу.
Мое сердце облилось кровью от жалости к мистеру Гарри Хоку, новоявленному мученику нынешних времен.
— Когда я его увидел, — сказал Том Чейз, — он, казалось, вознамерился утопить и свои печали.
— Я поняла, что он пьет, — беспощадно сказала Филлис, — едва его увидела.
— Ты могла бы предостеречь профессора, — заметил мистер Чейз.
— Он бы не перевернул лодку, будь он трезв.
— Как знать! Он мог сделать это нарочно.
— Том, какой вздор!
— Не слишком ли вы к нему жестоки? — сказал я.
— Всего лишь предположение, — весело продолжал мистер Чейз. — Последнее время я читаю детективные романы, и мне кажется, что мистер Хок прямо-таки скроен быть чьим-то приспешником. Вполне возможно, что его подкупил какой-нибудь тайный враг профессора.
Сердце у меня перестало биться. Он знает, и все это — окольный способ дать мне понять, что он знает? Вот какая мысль промелькнула у меня в голове.
— Профессор, возможно, член Лиги анархистов или еще там чего-нибудь. И это — кара ему за отказ убить того или иного любителя гольфа.
