Вскоре каменщикам попали в руки первые золотые монеты, которые указывали, что находка спрятанных сокровищ Храма не за горами. Дальнейшие раскопки тамплиеры проводили в строжайшей тайне, скрывая их даже от иерусалимского короля, не говоря уже о братьях-госпитальерах. Все найденное на Храмовой горе свидетельствовало о том, что тамплиеры напали на золотую жилу. Что касается Мондидье, то он знал слишком много для простого брата-послушника. Собравшийся капитул из девяти высших братьев-рыцарей стоял перед дилеммой: либо сделать находки достоянием всеобщей гласности, и такое может случиться, если послушники раскроют рот, либо умертвить тех, кто слишком много знал.
— Негоже начинать богоугодное дело со смерти ни в чем не повинных братьев-послушников, — говорил брат-рыцарь Андрэ.
— Мы не можем полагаться на неокрепшую молодежь, — спорил с ним храмовник Годфруа, — наша тайна принадлежит только нам, а желторотые юнцы не смогут ее сохранить.
— Предлагаю отправить всех послушников на бой с сарацинами, смертельная схватка покажет, кто чего стоит, — предложил старый Эйнан.
— Но ведь мы пошлем молодежь на верную смерть, — усомнился Андрэ.
— Все мы когда-нибудь умрем. Умереть с мечом в руке — лучшая доля для рыцаря, — ответил Годфруа и продолжил: — Освобождение от земных уз, от рабства своему телу богоугодное дело.
— Пусть наши братья докажут, что имеют право на нашу тайну, отправьте их к Дамаску, пусть своими подвигами убедят нас, что они достойны звания рыцаря Храма, — резюмировал Пейен.
17
— Котов! Где Котов? — раздался голос медсестры за дверями сортира.
Андрей очнулся. Рядом никого не было, все давно вышли из туалета. В руках торчал погасший бычок.
— Здесь я, — прокричал Андрей и начал растирать щеки ладонями, чтобы прийти в себя. “А где же братья-рыцари? — думал он. — И где этот Печень, который получил пятерку за курсовую о крестоносцах?”
— После завтрака на комиссию! — снова донеслись до больного слова медсестры.
На завтраке Андрей не стал есть кашу и обменял ее на сигарету у больного по кличке Ус, который, несмотря на свою худобу, ел больше, чем его более плотные товарищи по несчастью. Себе новичок оставил только кусок хлеба, который, при известных обстоятельствах, тоже мог пригодиться в больничном товарообмене.
После завтрака новичка посадили около входа в отделение, велев ждать, когда его позовут врачи. Мысль пациента лихорадочно работала. “Как мне доказать комиссии, что ко мне действительно приходят рыцари-тамплиеры и общаются со мной? Ведь я уже видел их несколько раз. Откуда у меня в голове такие подробности о крестоносцах, ведь я никогда не был на Святой земле? Их мог мне сообщить только храмовник, кто же еще? Итак, я здоров и потребую у врачей признать этот очевидный факт. А если эти коновалы не согласятся со мной, я пригрожу, что подам заявление в суд!”
