— Сиди, где сидишь!
Вскоре перестали мелькать городские огни, стало темно, и только фары дальнего света встречных машин вырывали из темноты очертания сосен, которые стояли справа и слева от шоссе.
“Что эти трое хотят со мной сделать?” — продолжал беспокойно думать пациент, молодой человек двадцати трех лет, руки и ноги которого были крепко связаны простынями. Конечности, туго перетянутые и не имевшие притока крови, сильно мерзли и почти онемели.
— Вот взять хотя бы этого, — со знанием дела рассуждал о госпитализируемом фельдшер. — Наверняка ведь либо перепил, хотя на белую горячку не похоже, либо анаши обкурился.
— А кто вызвал бригаду?
— Соседи, кто же еще. Говорят, пришел к ним в квартиру, одетый в простыню, а на груди крест какой-то красный нацепил. А когда над ним засмеялись, в драку полез.
— А родных-то у него что, нет, что ли?
— Да наверняка есть, не один же он в трехкомнатной живет. Мы на столе записку оставили с телефонным номером больницы. Придут, позвонят. Да и соседи скажут, что психбригада приезжала. Тогда без всякой записки ясно будет, где их отпрыска искать.
— Где твои родные? — обращаясь к больному, спросил один из санитаров.
Пациент, пригнув голову, молчал.
— Че, анаши обкурился? Или, может, барбитуратов обожрался? — обращаясь к нему, спросил фельдшер.
“Ничего я им не скажу, сейчас что ни скажи, только хуже будет, — думал стреноженный больной. — Да и не поймут они ничего; вот соседям пытался объяснить, что я рыцарь Храма, а они меня избили, да еще этих вызвали. Наверное, меня везут в тюрьму, все больницы уже проехали. Но за что? За то, что я соседу по морде заехал?”
— Че молчишь? — снова спросил санитар пациента. — Ну, ничего, в больнице разговоришься. Может, он просто ширанулся?
— Нет, — тоном знатока сказал фельдшер. — Наверное, транквилизаторов объелся, вены у него нормальные.
“За наркомана меня принимают, какие это врачи? Но куда меня все-таки везут?” — думал несчастный. В этот момент машина догнала какой-то грузовик. Пациент взглянул на красные стоп-сигналы впереди едущего транспортного средства и стал привычным для себя образом, напрягая и расслабляя зрачок глаза, медитировать. Вскоре из потока света прорисовались знакомые контуры рыцаря-тамплиера, скачущего на мощном коне. Восьмиконечный красный крест на груди, меч и копье в руках. Вечно скачущий к небесному Иерусалиму паломник сказал больному: “Не бойся, я с тобой”.
Больной сразу расслабился. “Небесное братство не бросило меня, теперь я спокоен”, — подумал он.
