– Да не могу я, – простонал Сейтр чуть ли не со слезами на глазах.
– Я возле биогенератора одно хорошее место знаю, там точно никто не увидит. А если и увидит, скажем, что на развоплощение тащим. Ну так как, согласен?
– Гы-гы-гы, – сказал тут гомункул.
– Ты гляди, Сейтр, она тоже не против. Чем тебе не знак?
Сейтр воровато оглянулся.
– Ладно, – сказал он наконец. – Если не долго… Только учти, не я это предложил.
– Конечно, конечно.
Сейтр наклонился к женщине и указательным и средним пальцами сделал ей "козу".
– У-гу-гу! Пойдёшь с нами до забору?
– Гы-гы-гы, – откликнулся гомункул, лупая своими пустыми глазами.
…Минут через сорок мы с Сейтром, похохатывая и подшучивая друг над другом, волокли её вверх по лестнице на башню биогенератора. Не слишком это лёгкое оказалось занятие. Она обвисала у нас на руках, как куль с мукой, цеплялась ногами за ступеньки, то и дело норовила засунуть в рот всякую гадость, и всё не переставала гыкать. Словом, намучились мы с ней, не знаю как.
И всё-таки мы её дотащили. Перевалили кое-как через перила и сбросили в темноту колодца. Секунду спустя до нас донёсся глухой стук.
Сейтр включил освещение. Она лежала на самом дне, на пористых пластинах дезинтегратора. Похоже, от удара она отключилась. Во всяком случае, каких-либо движений заметно не было.
Сейтр включил установку. Дезинтегратор загудел, пластины мелко-мелко завибрировали, с каждой секундой увеличивая частоту колебаний. Вскоре движения пластин стали как бы размазанными, почти незаметными для человеческого глаза. Гомункул так в себя и не пришёл. Его тело тоже начало вибрировать, постепенно разлагаясь. Во все стороны от него поползла тёмная красная лужа. Через несколько минут тело разложилось окончательно, превратившись в жидкий, неопределённого цвета студень, который с хлюпающим звуком был втянут сквозь поры в резервуар биогенератора.
Ну, вот и всё.
Откуда вышла, туда и возвратилась.
Как и все мы. Бр-р, никак не могу привыкнуть к подобному зрелищу.
…Утром следующего дня я проснулся в девять. Поздновато вообще-то, по распорядку полагается вставать в семь, но… очень уж, видно, я вчера замотался.
Поднялся я тоже не сразу.
Ещё лёжа в постели, я вдруг вспомнил о вчерашнем приглашении Мокаисы, о котором напрочь забыл. Вспомнил с сожалением, ведь гомункул мы уничтожили, и Мокаиса теперь наверняка в центре внимания снова. Теперь она и не посмотрит, наверное, на меня. Впрочем, может это и к лучшему. Я представил её толстые рыхлые щёки, покрытые висячими родинками ляжки, взгляд – сонный и как бы липкий какой-то, и подумал, не так уж и многое я потерял. Вот вчерашний гомункул – это да! Эх, на каждого бы по такому. Вот жизнь бы была!
