Еще один человек показался на сходнях. Иноземец, на предплечьях извивы загадочных татуировок, остальное тело скрыто грубым плащом, лица не видно под капюшоном. Варвар, жилистый, зыркающий по сторонам глазами. Он помедлил на середине трапа, чтобы громко прокашляться и сплюнуть в воду – этот поступок заставил вздрогнуть и Странника, и, кажется, почти всех собравшихся на пристани.
Миг спустя появился другой иноземец. Встал в начале трапа. Дыхание Странника прервалось, по телу пронесся озноб – словно прибыл сам Худ и бог затылком ощутил его холодное дыхание.
«Возьми меня Бездна! То, что таится в нем… Ореол, который никто другой не может увидеть и даже догадаться о нем. Милейший сын Готоса и той переросшей ведьмы, пятно крови Азата нависло над тобой облаком. Это больше чем проклятие, поразившее проигравшего воителя. В него вплетены нити, линии старинного, искусного и гибельного ритуала». И он узнает его привкус. Безымянные…
Двое солдат из Дворцовой Гвардии Трайбана Гнола подошли и встали по сторонам, ожидая Джага, который уже медленно сходил вниз.
Сердце тяжко стучало в груди Странника. Они доставили поборника, бросающего вызов Императору Тысячи Смертей…
Джаг ступил на берег.
Над зданиями у гавани внезапно взвились птицы – сотни, затем тысячи – вознеся хор пронзительных воплей; почва под ногами Странника зашевелилась с тяжким, стонущим звуком. Что-то большое обвалилось за каналом Квилласа, послышались далекие крики. Странник вышел из тени склада и увидел возносящееся в небо облако пыли. Вокруг него кружились испуганные голуби, грачи, чайки и скворцы. Завопили коты.
Подземные точки прекратились. Нависла тяжкая тишина.
Клыкастый рот Икария приоткрылся в слабейшей из улыбок, как будто он радовался приветствию земли; с такого отдаления Странник не смог разобрать, была ли улыбка ребяческой (как ему казалось), иронической или же горькой. Он подавил побуждение пройти ближе, чтобы найти ответ на этот вопрос; он напомнил себе, что внимание Икария ему не нужно. Не сегодня, ни впоследствии.
«Томад Сенгар, то, что вскоре предстоит твоему сыну…
Неудивительно, что грядущее казалось темным, погруженным в мальстрим хаоса. Они привезли Икария… в средоточие моей силы…»
Было ясно, что среди летерийской делегации и толпы зевак никто не увидел особой связи между первым шагом Икария по твердой земле и пронесшимся по Летерасу малым землетрясением. А ведь содрогания почвы почти несвойственны этому региону!
