– Скажите, Смотритель, как вам жилось бы без рабов?
– Не сомневаюсь, плохо.
Она повернулась и пошла к коню. – На коней. Возвращаемся вДрену.
– А мертвые граждане Империи? Вы оставите тела падальщикам?
– Через месяц пропадут и кости, – сказала Биветт, вскакивая в седло и натягивая удила. – Жуки-строгунцы сточат их в прах. Да тут почва твердая, могилы не выкопать.
– Но есть камни.
– Покрытые овлийскими глифами. Использовать их – навести на мертвых проклятие.
– Итак, вражда сохраняется, даже духи воюют. В темном же мире обитаете вы, Атрипреда Биветт.
Она помолчала, вглядываясь в Эдур. – А тени намного лучше, Смотритель?
Тот не ответил. Биветт сказала: – Извольте сесть в седло, господин.
***
Лагерь племени Гейнток, заполненный также остатками племен Севонд и Нирифа, простерся на всю долину. Далеко на востоке маячили облака охряной пыли над стадами, скопившимися в соседних долинах. Воздух скрипел от песка, смердел кислым кизячным дымом. Маленькие отряды воинов метались туда и сюда, словно банды разбойников – голоса громкие, оружие наготове.
Дозорные вступили в контакт с Красной Маской и его жалким племенем еще утром, но близко не подъезжали. Похоже, их больше заинтересовало следовавшее за маленькой группой большое стадо родаров. Для кучки овлов богатство слишком значительное, открытое для спора; Красная Маска понимал, натягивая удила перед границей лагеря, что весть уже дошла сюда и множество воинов набирается наглости, завидуя его родарам и готовясь отнять животных у горсточки воинов Ренфайяра.
Увы, придется их разочаровать. – Месарч, – сказал он, – останься здесь с остальными. Вызовы не принимать.
– Никто не подъехал так близко, чтобы увидеть твою маску, – ответил юноша. – Никто не понимает, о Вождь Войны, чего ты желаешь. Едва они узнают, мы окажемся в осаде.
– Ты боишься, Месарч?
– Умереть? Нет. Уже нет.
– Тогда ты больше не ребенок. Жди, ничего не предпринимай. – Маска послал коня вниз по склону, галопом влетел на стоянку Гейнтока. На него смотрели – глаза вытаращивались, слышались крики, в которых звучало скорее негодование, чем удивление. Наконец ближайшие воины заметили его оружие. Тут на лагерь пала тишина, распространяясь словно рябь по воде… а за ней наступил черед бормотания, гневные голоса изменили тембр.
Тягловые собаки уловили нарастающую ярость и подбежали ближе, оскаливая зубы и поднимая шерсть.
Красная Маска натянул поводья. Летерийский конь замотал головой, заплясал, фыркнув в предостережение большим псам.
