А тот, другой, с топором, все рубит и рубит. Может быть, топор действительно слишком мал и туп, а быть может, солдат просто растягивает действо, чтобы дать остальным - особенно молодняку - возможность проникнуться происходящим. Голова его жертвы подрагивает при каждом ударе, но в открытых глазах не видно ничего, кроме отстраненной пустой задумчивости.
Проходит еще не меньше пяти минут, прежде чем искромсанная шея наконец разделяется, и солдат отталкивает задумчивую голову, поворачивая ее лицом к остальным.
Еще двое молоденьких солдатиков, из срочников, меняются в лице, видя, как двигаются глаза у головы, продолжающей существовать отдельно от тела. Один из них, кажется, вот-вот готов упасть. На ослабевших ногах он кое-как отходит в сторону, приседает на корточки и мотает головой, разгоняя, наверное, дурноту.
- Э-э, боец! - окликает его прапорщик. - Че за хуйня?! Команды «разойдись» не было, сюда иди!
- А телка ничего так была, - произносит тот, что принес кислоту, вытирая руки и оглядывая фигуру Анны.
Я не столько слышу, сколько угадываю его фразу по губам.
- Присунешь? - скалится один из бойцов, матерый контрактник.
- Я че, некрофил?! - отплевывается первый.
- Ну хоть за щеку завали, - не унимается контрактник.
Между тем, неуверенной походкой возвращается тот, которому стало плохо. Прапорщик указывает на лежащую отдельно от тела голову.
- Давай! - командует он.
- Чего? - не понимает осоловелый боец.
- Одиночным, солдат, еб твою мать! - орет прапорщик. - Уничтожить противника!
Солдатик неуверенно стягивает с плеча автомат, неумело дергает затвор, болтая стволом из стороны в сторону.
Звучит хлопок выстрела, от неожиданности которого вздрагивают все. Голова подпрыгивает и откатывается, мелькая черной дыркой в затылке, а матерый контрактник снова забрасывает автомат за спину.
- Не выё, прапор! - говорит он. - Ты же видишь, салага не в себе. Он тут половину взвода ухуярит в беспамятстве.
Прапорщик недовольно пожимает плечами, нервно скалится в натянутой улыбке, но орать на контрактника не смеет.
- Ладно, - говорит он. - Порезвились и харэ.
И командует:
- Развод!
В медицинских кругах для определения воскрешения установился термин «постлетальный рецидив жизни», или просто - рецидив.
Изучать рецидивистов кинулись рьяно, благо материала было хоть отбавляй, а средства выделялись очень хорошие, особенно после того, как выяснилось, что иммунорм активно употребляла вся властная верхушка и богатеи, что, в общем-то, одно и то же. Средства, как обычно, оприходовались оперативно и со знанием дела, но никакого продвижения в понимании феномена рецидива даже и не намечалось, в то время как материала становилось все больше и больше, и скоро от него просто некуда было деваться.
