Когда его наместница Нужда отправляется в путь, то, где только она ни пройдет, закрываются все суды, все эдикты идут насмарку, все распоряжения отдаются зря. Она не признает никаких законов, она им не подчиняется. Все бегут от нее без оглядки и предпочитают пройти сквозь огонь, сквозь горы и пропасти, только бы не попасться ей в лапы».
Какие ужасные парафразы можно обнаружить в этой грандиозной главе! Лет тридцать тому назад среди множества вариантов «Марсельезы» появилась и «Марсельеза голодных» с характерным мрачным рефреном:
Не успокаивай народ,
Когда от голода он ропщет,
Ведь это крик самой природы;
Им нужен хлеб! Им нужен хлеб!
Не этот ли крик, не услышанный десять лет тому назад, заставил Париж капитулировать?
Поэтому тайна божественной бутылки — это тайна двух пилонов масонов, В и J, то есть тайна питья и еды. (Этот иероглиф, для обозначения которого у масонов не было слова, состоит из латинской прописной буквы В и буквы J, расположенных на одном уровне с двух сторон горизонтальной плоскости, и буквальный перевод этого иероглифа дает следующее: «пить, есть, колонна, желание»). Здесь мы имеем уже ключ ко всему философскому содержанию поэмы Рабле, равно как и ключ ко всем древним философским учениям; однако современная наука странным образом преувеличивает его значение, когда доказывает, что основой существования всего живого является клетка, иначе говоря, канал пищеварения, ничтожный слуга мессира Гастера, такой же, как он, глухой и такой же властный, признающий над собой власть единственного закона — закона «борьбы за выживание», ставшего знаменитым благодаря Дарвину. Мессир Гастер не является теперь магистром одних только искусств, он теперь властелин всего мироздания; борьба клетки за выживание произвела на свет все, что только можно обнаружить в окружающем мире, и мы все еще наблюдаем созидание континентов лиллипута мессиром Гастером, труд которого ничем не уступает работе гиганта.
Живот — это истинный архитектор вселенной, добрый труженик, изображения которого так часто встречаются на отшлифованных этрусками камнях в виде человеческого туловища без ног и без рук, а иногда и без головы; кроме того, и наши музеи также переполнены такими же божествами Ламсака, без рук и без ног, точно соответствующими тому, что Платон понимал под Эросом, который у него олицетворял не современную любовь, а желание или, проще говоря, жизнь.
Таким образом, существовало полное соответствие между учением Платона и доктринами гульярдов, и это соответствие ускользнуло от Рабле, который цитирует по этому поводу Еврипида, вложившего в уста циклопа или кабира Полифема следующие слова: «Я приношу жертвы только самому себе (богам никогда) и своему чреву, величайшему из всех богов».
