— Он ударил, и в этот раз так сильно, насколько смог. Ладонь Корейца смягчила удар, он даже не понял, каким образом его рука была остановлена в воздухе.
— Основные ошибки у тебя следующие. Запоминай — это основа техники.
Первое, в момент удара, а чтобы не думать об этом — держи так руку постоянно — воображаемая линия от самой левой костяшки кулака — вот этой — от которой начинается указательный палец — должна проходить в сторону предплечья, и оставаться ровной. Если посмотреть на вытянутую руку, сжатую в кулак, сбоку, ты должен увидеть прямую линию. Кулак не должен уходить вверх, не должен заваливаться вниз, только абсолютно прямая линия. Кулак должен быть всегда продолжением руки. Иначе ты ударишь, и что будет?
— Будет больно, — машинально ответил он.
— Ага. Будет очень больно. Вывихнешь или выбьешь кисть. А уж потом тебе будет совсем больно — это, поверь, тебе обеспечат.
— Да уж… Почему-то он внезапно представил себя, окруженным восемью Корейцами, нападающими на него одновременно. Из-за их спин виднелись другие Корейцы, ожидающие своей очереди, сварливо ругающиеся друг с другом, некоторые с ножами и велосипедными цепями, и в центре композиции он сам — баюкающий на груди свою руку с выбитым кулаком. Картинка была такой живой и яркой, что он невольно засмеялся.
— Смешного тут нет ничего, — Кореец говорил серьезно и даже как-то сурово. — Смотри дальше — ударная плоскость. Состоит она из двух костяшек — называют их, — тут Кореец произнес какое-то незнакомое, очевидно восточное слово, которое он немедленно забыл, — и поверхностью указательного и среднего пальца. Такой вот прямоугольник — видишь? — Кореец провел по ударной плоскости на его кулаке пальцем, как будто нарисовал прямоугольник карандашом, его палец был сухим и твердым, как карандаш.
— А теперь самое сложное. Как бить, как должна идти рука и как ты должен ее возвращать в исходное положение для нового удара.
И они занимались еще долго — он потерял счет времени и только иногда стряхивал пот, который стекал у него по лбу и катился ниже — по щекам, иногда даже повисая капельками на кончике носа, которые он сразу нетерпеливо стряхивал взмахом головы, и продолжал бить, бить и бить — по воздуху, по воображаемому противнику — он даже не представлял себе никого конкретного, он превратился в автомат, он наносил и наносил удары, исправляя ошибки, полностью на уровне граничного сознания внося коррективы в движения, когда Кореец указывал ему на ошибки.
