Их изнеженный слух, приученный к ласковым звукам, был словно не в состоянии выдержать подобной какофонии[17], и они тотчас же удалились, бесшумно скользя, будто бесплотные тени. Некоторые из них, более храбрые или менее впечатлительные, замерли у стены, очертившей место действия, другие тихо исчезли в широких промоинах в этой стене, воспарив надо льдом.
Не зная, что и думать о такой удивительной способности передвигаться, опровергающей все законы физики, старик продолжил:
— Я — последний, кто остался в живых из участников полярной экспедиции. Мое имя достаточно хорошо известно в науке, так что среди вас наверняка найдется хоть кто-нибудь, слышавший обо мне. К тому же газеты всего мира писали о подготовке к этой злосчастной экспедиции и сообщали дату отплытия. Меня зовут Синтез, я — швед. Скажите мне, где я нахожусь и кто вы, спасшие мне жизнь?
Никакого ответа!
Зрители были неподвижны, они как привидения или зависли между небом и землей, или сновали туда-сюда через широкие промоины, сквозь которые виднелись сполохи северного сияния.
Свою речь господин Синтез произнес по-английски, полагая, что его поймут ввиду широкого распространения этого языка. Видя всю тщетность усилий, он повторил ее по-немецки, однако снова оскорбил своими варварскими вокабулами[18] чувствительный слух своих спасителей.
Они тем не менее были настроены очень дружелюбно.
Господин Синтез воспроизвел свою речь по-французски. Ничего! Затем — по-итальянски, по-русски, по-испански, на новогреческом, на арабском, на хинди[19], на древнееврейском… Снова безрезультатно!
— Либо эти люди принадлежат к иной расе, либо я нахожусь на чужой планете, либо я окончательно сошел с ума! Увы, последняя гипотеза[20] кажется мне наиболее вероятной. Подумать только — я напрасно тщился объясниться на всех мыслимых наречиях!.. Кроме одного, впрочем… Что, если заговорить с ними по-китайски?
И швед, уже проявивший себя недюжинным полиглотом[21], блестяще завершил серию опытов, обрисовав свое положение на чистейшем хван-хва, который является, как известно, диалектом, на котором изъясняются мандарины[22] в центральных провинциях Поднебесной империи[23], а именно в Пекине[24], Нанкине[25] и т. д.
Он еще больше, если только это было возможно, смягчил тембр голоса, боясь спугнуть людей-недотрог, которые с любопытством все плотнее его окружали.
О чудо! Попытка увенчалась неожиданным успехом! Его поняли! Правда, не все, не полностью, однако ему ответили на том же языке; они смогли наконец обменяться некоторыми мыслями.
