Третий мелко дрожит, часто и сипло дышит. Одну руку прижимает к груди, второй пытается поднять автомат, но лишь проволакивает его по земле. Нажимает на спуск – ничего не происходит. Неспешно прицеливаюсь, несколько раз стреляю ему в шею, чуть виднеющуюся в зазоре между массивным шлемом и нагрудником. Он затихает, напряжённые руки и ноги медленно обмякают.
Четвёртый лежит в странной позе, выпятив задницу, будто он стоял на коленях а потом сложился пополам вперед. Поднимаю автомат, прицеливаюсь ему в темя, и тут он поднимает голову и, как освободившаяся пружина, резко бросается вперед, выставив руки и держа что-то блестящее в одной из них. Я стреляю ему куда-то в район груди, одновременно открывает огонь ещё кто-то сзади. Летевшая к моему лицу рука пришельца отходит куда-то в сторону, и он бьет меня плечом в грудь, сбивая с ног и наваливаясь сверху. Слышу его прерывистое дыхание, зачем-то пытаюсь разглядеть глаза, скрытые забралом. Удар – его голова отлетает в сторону и возвращается, ударяя меня в скулу. Еще два удара, и тяжелая туша сваливается с меня набок.
Вижу Серёжу, держащего автомат наперевес, прикладом вперёд. Он несколько секунд напряжённо смотрит на меня, потом расслабляет лицо и отходит. Перевожу взгляд в небо, закрываю глаза. Дышу. Автоматные очереди стихли. Слышен ветер, свистящий в кронах деревьев и негромкий разговор рядом: «Всё с ним нормально, не трогай, пусть отлежится». Маленькие мокрые снежинки ударяют в лицо и прилипают к ресницам. Щека больше не болит, а легко гудит онемением. В голове становится тихо и спокойно. Кажется, небо у горизонта проясняется и облака отходят. Значит, скоро будет видно Луну – это хорошо, Луна красивая и на неё приятно было бы взглянуть сейчас. А пока её не видно, можно закрыть глаза и немного полежать в темноте. Спокойно и тихо. Слышны шаги, кто-то приближается неспешной походкой.
– Живой? – звучит голос Томми.
«Живой», – отвечают ему. Я хочу несмешно пошутить о том, что мёртвый, но молчу, не хочется шевелиться даже для того, чтобы что-то произнести.
– Так поднимайте, блин, пока не замёрз нахрен.
– Не надо, я сам, – слышу свой голос и начинаю подниматься, привставая на локтях. В голове по-прежнему чисто и ясно, но созерцательность куда-то уходит, оставляя после себя усталость.
Сидевшие на корточках возле тела пришельца ребята – Муха, Гомель и Серёжа – отвлеклись от изучения своей добычи и смотрели на то, как я медленно, но твёрдо встаю на ноги. Остальные копошились над телами погибших товарищей у деревьев. Я посмотрел на Томми – он стоял, расслабив одну ногу и держа за шейку приклада в правой руке автомат. Ни пятнышка крови на белом халате, всё то же твёрдое и чуть ироничное выражение лица.
