— Милый, мне кажется, дядя прав, — вступила в дело тяжелая артиллерия в лице Маши. — И еще объясни мне, зачем нам дирижабль? Нам же его держать негде!
— Эх, вас хлебом не корми, только дай загубить идею-другую… Ладно. Тем более что сразу после появления фанеры мне кто-то обещал нормальный самолет, а то на этой этажерке я разучусь летать, причем даже и не научившись толком. Что у нас еще на сегодня?
— Подготовка к показательным полетам, — взяла слово Маша. — И ты уж меня извини, Гошенька, но вот тебе еще надо тренироваться, этажерка-то она этажеркой, но… э-э-э… упасть на глазах у публики, тем более великому князю, — это нехорошо. Неделя у тебя есть — надо отработать заход на посадку. И что ты там говорил про торжественный прием после полетов?
Да, за всеми нашими делами Маша до сих пор так и не удосужилась побывать ни на одном балу, о чем порядком сожалела. Мне, кстати, тоже интересно было бы посмотреть на Наташу Ростову в исполнении моей племянницы. Но теперь все, масштаб события обязывает. Первые в России и мире публичные полеты! Исполняют дуэтом цесаревич Георгий и новозеландская пилотесса Мария! Кстати, надо не забыть заставить ее на карту этой самой Зеландии посмотреть хоть раз. После полетов — тот самый торжественный прием в Петровском дворце, это где сейчас академия имени Жуковского.
Когда я в очередной раз вернулся к себе в Москву, квартира показалась мне маленькой и непривычной — так всегда бывает после долгих путешествий. Посмотрел в Инете предложения по загородным коттеджам, посетил оружейные сайты, написал пару писем. Гоша тоже сидел в Сети.
— Ну и ни хрена себе! — раздался с кухни его возглас. — А я-то губы раскатал…
Надо заметить, что общение с нами заметно расширило Гошин лексикон.
— Что там случилось? — заинтересовался я.
— Помнишь, я говорил про мелкого чиновника, которого Ники отправил с инспекцией? Так он его и в вашем мире отправлял, без всяких твоих и моих увещеваний!
— И что?
— Ничего. Исследователи, правда, не могут решить — купили того или просто обвели вокруг пальца, но результат нулевой.
— А расследование тоже было?
— Непонятно, но про Вендриха тут много. И ни слова хорошего, что характерно.
— В принципе я чего-то такого и ожидал. У твоего брата нет воображения, и неочевидные опасности его не пугают. Да и склонен он оттягивать принятие решений до последнего. Будем надеяться, что тиф, которым он заболеет ближе к осени, хоть как-то вправит ему мозги, все-таки чуть не помрет человек. А не ему — так Алисе, та уж точно страху натерпится.
