— Пожалуй, — задумался Гиляровский, — мы с вами сейчас и не представляем себе всех возможностей вашей машины. Скажите, а как получилось, что вы вообще занялись изобретением аэроплана?
— Ну даже и не знаю… Вот как, например, случилось, что вы стали писателем? Есть же много гораздо менее хлопотных занятий — пить водку, например.
— Одно другому не мешает! — захохотал Гиляровский. — Если можно, еще вопрос. Кто кого нашел — вы Георгия Александровича или он вас?
— Процесс был обоюдным, — ответил я. — И сейчас от сотрудничества пользу получают обе стороны.
Беседа с Жуковским протекала на фоне показа нескольких простеньких бумажных моделек, склеенных мной специально для этого.
— Значит, определяем аэродинамическое качество как отношение подъемной силы к силе сопротивления. Оцениваю я его так: пускаем модельку. Видите, планируя с высоты метра, она пролетела метров семь. Значит, ее качество равно семи.
— Правильно, — кивнул Жуковский.
— Далее. Не совсем очевидный факт, но однозначной связи веса и качества нет. Вот смотрите.
Я приклеил к модельке копейку и снова пустил ее в полет. Она улетела на пару метров дальше. Приклеил еще копейку — и она пролетела всего пять метров.
— То есть ясно, что для каждой конкретной конструкции есть какая-то оптимальная нагрузка, выше и ниже которой качество падает.
— Точнее, оптимальная скорость, — заметил Жуковский.
Дальше мы побеседовали о профилях крыла и способах управления аэропланом в полете. Когда я как об очевидной вещи упомянул, что аэродинамический центр никоим образом не совпадет с геометрическим, Жуковский встрепенулся:
— Вы можете это доказать?
— Пожалуйста. Берем этот бумажный прямоугольник. Его центр тяжести совпадает с геометрическим, согласны? А теперь пускаем его в полет. Видите, вертится? Значит, аэродинамическая сила приложена не к центру тяжести, а, судя по направлению вращения, спереди от него.
— Поразительно, как вы смогли столь далеко продвинуться такими простыми средствами.
— Для этого потребовались десятилетия опытов, часто неудачных. — Я не стал уточнять, что это были не мои опыты, но закончил чистой правдой: — Первую летающую модель я построил, когда мне было десять лет.
— И еще вот что надо сказать, — продолжил я, — мы с Георгием Александровичем очень надеемся на дальнейшее сотрудничество с вами. Но — только на условиях соблюдения строжайшей секретности. Применение аэропланов будет в основном военное, а наши потенциальные противники имеют гораздо более развитую промышленность, чем Россия. И широкое распространение результатов научных разработок приведет к тому, что воспользоваться ими они смогут раньше нас. В общем, подумайте.
