Его высочество великий князь Михаил Александрович оказался подвержен воздушной болезни — хорошо хоть в слабой степени, не доходившей до медвежьей. У человека была просто врожденная боязнь высоты. Если бы он сразу начал летать на «Тузике», то есть в нормальной кабине, глядишь, ему было бы и легче, но мы свято блюли секретность и до новейших самолетов кого попало не допускали.
После первого полета, когда бледно-зеленое высочество сползло с самолета, судорожно пытаясь не проблеваться, я подумал, что на этом ученичество и закончится. Однако Мишель — так его пришлось называть, чтобы не путать с асом Мишкой — оказался упрямым и вот уже третью неделю почти ежедневно боролся со своим организмом. И похоже, эту битву организм помаленьку проигрывал — с каждым разом Мишель пилотировал все уверенней, уже не цепенея при любой воздушной яме. Вот и на этой мне, похоже, не придется подправлять… Мои благодушные размышления были прерваны громким «бзынь», и наш «Святогор», задрав нос, начал заваливаться на крыло.
— Руки с ручки, ноги с педалей! — заорал я в раструб, добавляя газ до предела и пытаясь элеронами скомпенсировать крен. Самолет с трудом выровнял нос, вышел из правого крена и тут же свалился в левый. Теперь попытки парировать элеронами не помогли, вправо ручка шла без сопротивления. Трос лопнул, вон его обрывок болтается… Пришлось, несмотря на опасность таких движений на «Святогоре», двигать ручку от себя и выправлять крен рулем поворота. Вроде вышло, но аппарат теперь мог летать только кругами, и, вот ведь подлость, как раз над небольшой рощицей. Я глянул на ученика — вроде не видно, чтобы он паниковал, по крайней мере, со спины.
— Ми-и-ише-э-эль!!! — завопил я в трубу. Он прислонился ухом к раструбу. Я продолжил: — Прямо за вашей спиной, сверху, болтается обрывок троса! Можете за него ухватиться?
Ученик заерзал и завертел головой, но в пристегнутом состоянии у него ничего не вышло. Тогда он рывком расстегнул ремень и, ухватившись одной рукой за планку подкоса между нами, в два движения встал на колени лицом ко мне. А ничего лицо, кстати, я ожидал увидеть гораздо более перекошенную рожу.
— Где? — проорал он. Я показал рукой на обрывок и только тут сообразил, что с колен его Михаилу не достать… Он это тоже сразу понял. Замер. Я думал, он собирается с духом, но оказалось, он (молодец!) просто ждал промежутка между воздушными ямами. Дождался, привстал и, наконец перехватив другой рукой подкос, встал… стал шарить рукой вверху, поймал обрывок троса…
