Вот и выпал снег. Скоро уже год, как я почти безвылазно торчу в Гошином мире. Честно говоря, в свой и не очень тянет, здесь жизнь, несмотря на отсутствие мотогонок, выходит куда насыщенней, постоянно происходят какие-то масштабные события и, главное, ясно видны результаты моей деятельности. Вот, кстати, и один из них. Похоже, казачонок из отпуска вернулся. Только почему в сопровождении какой-то толпы? Я вышел на улицу. Казачонок… да какой он теперь, к фигам, казачонок? Солидности на двух поручиков хватит! Да, так вот, этот сержант, увидев меня, рявкнул:
— Отряд, становись! — Толпа быстро преобразовалась в прямоугольник размерностью три на четыре, а Михаил обратился уже ко мне: — Господин Найденов, сержант Полозов — представляюсь по случаю возвращения из отпуска!
— Ну… предположим. А это что за народ?
— Это волонтеры!
— Своеобразно. Ладно, покажи им, где у нас столовая, и распорядись, чтоб покормили. — Я специально хотел увидеть Мишкину реакцию на слово «распорядись». Он и глазом не моргнул — растет кадр, однако. — А сам потом зайди ко мне.
Через полчаса бывший казачонок, а ныне его благородие сержант Полозов (я слышал, как один из приезжих к нему так обратился) был у меня в кабинете.
— Ну рассказывай.
Он начал. Помаленьку я представил себе общую картину. Он, конечно, писал домой о своих успехах. Писал и его брат, хорунжий из Гошиного казачьего отряда. Но там, видимо, к письмам относились с некоторым скепсисом — ну подвирает малец слегка, мол, возраст такой… Поэтому его появление вызвало в Иловле не просто шок, а несколько таковых последовательно. Мундир и неизвестные медали — ладно, но мотоцикл! А уж когда увидели маузер с дарственной надписью от самого его высочества… Но потрясения на этом только начинались. Следующее было связано с финансовым положением — сведения о пяти тысячах премиальных поставили Иловлю на уши. По недоговоркам и общему покраснению сержанта я понял, что он там теперь котируется чуть ли не как самый завидный жених. Ну и завершающий штрих — это когда Мишка явился к куренному и продемонстрировал бумаги за Гошиной подписью, где августейший атаман подтверждал статус экс-казачонка. После такого его уже на полном серьезе именовали «благородием». Естественно, последующие слова о скором расквартировании здесь частей Особого казачьего отряда и о том, что ему нужны будут добровольцы, а всем необходимым для службы обеспечит великий князь, упали на подготовленную почву. Ну а когда Мишка заявил, что требуются его ровесники для обучения на пилотов, число желающих зашкалило. Первым делом сержант отсеял неграмотных. Остальным он предлагал попробовать проехаться на мотоцикле, за рулем. Неотказавшихся и неупавших набралось двенадцать человек.
