Я смял сигарету и бросил ее — и так не хватало воздуха. Сейчас бы противогаз — все меньше бы попадало в рот песчаной пыли, противно хрустящей на зубах. Но противогаз остался в батарее, а до нее тридцать недобрых километров.
Батарея… Ребята, наверно, сидят в укрытии, зажгли свет и травят баланду. Им хорошо — они вместе. А я в кабине своей водовозки.
Начал злиться. Черт возьми, а ведь это нервы. От мрака… От жары… Так и с ума сойти можно. К дьяволу! Надо заводить мотор и поворачивать в Карикудук. Это всего лишь десять километров — рукой подать. Если развернуть водовозку на сто восемьдесят градусов и держаться прямо, можно добраться. Нужно добраться. Потому что здесь афганец занесет песком, оглушит свистом, задавит галлюцинациями.
Мотор вздрогнул. Сцепление. Скорость. Назад, вперед, назад. Колеса подминают вздыбленные песчаные наносы. Надо чуть подать назад и влево, чтобы развернуться. Вот так, Володька, так!
И вдруг… Что случилось? Мотор ревет во все стальное горло, а машина ни с места… Задние скаты засели в песок, буксуют, проворачиваются. Я отчаянно рву рычаг переключения скоростей. Задний ход, передний… Задний, передний… Все. Отпрыгался.
Отпрыгался? Не-ет, черта с два. У меня есть два саксауловых бревна по два метра. Они прикреплены по бокам цистерны. Сейчас подложу под задние скаты и вырвусь из этого кошмара.
Попытался открыть плечом левую дверцу кабины, но не смог. Тогда я достал заводную ручку и, используя ее как рычаг, навалился на нее всем телом. Ворвавшийся афганец сдернул меня с сиденья и бросил в песчаный омут…
Дикая сила урагана прижимала меня к земле. Глаза, рот, нос и уши забило песком. Я ослеп, задохнулся, оглох…
«Доползти до кабины!» Вытянув руки вперед и поджав ноги, сделал рывок. Меня перевернуло на спину, но я уперся во что-то тугое и сумел снова лечь вниз лицом. Еще рывок, еще… Головой стукнулся о переднее колесо машины. Теперь надо ползти вдоль борта, на котором закреплено бревно. Всего каких-нибудь три метра. Я достану его: оно — спасение, жизнь… Да, сухая двухметровая деревяшка сейчас дороже всего на свете. Под колесо его — и машина перестанет буксовать…
Три метра. Так близко и так невероятно далеко. Но я проползу, все равно проползу. Вот так, Володька, так… Теперь надо набраться силы и встать. Встать, держась за какой-нибудь выступ железного бока цистерны, и взять бревно. Разве есть что-нибудь на свете, кроме этого бревна?! Нет, ничего нет. Бревно вверху, на уровне твоей груди, Володька. Это не очень высоко. Стоит лишь рывком подняться, ухватиться за борт — и бревно у тебя в руках.
