– Эллиот, – почти прошептала она наконец. – Почему мы здесь?
Возможно, это был странный вопрос. Но он вполне понимал, что она имеет в виду. К сожалению, у него, как и у нее, не было ответа.
– Я не знаю, – медленно сказал он. – Но думаю, это хорошо, что мы здесь.
– Да, – чуть слышно согласилась она.
– Мы должны возвращаться, – сказал виконт. – Миссис Паркс ждет омелу, а Джос хочет, чтобы я вырезал рождественский вертеп.
Его слова, казалось, означали: они нуждаются в нас. Но он знал, что в действительности истина была в противоположном. Странная истина. Он и Джун нуждались в самой обычной немолодой деревенской женщине и ее рыжем конопатом внуке. И в их домике.
– Да, давай вернемся.
Но она не торопилась отстраняться от него.
– Эллиот, – спросила она. – Почему там так спокойно? Почему там так радостно?
– Потому что в этом доме царит любовь.
Он почувствовал это вчера, едва только зашел в дом. Любовь встретила и окутала его и Джун. Если бы он встретил Джун в другом месте, они бы упрямо молчали, испытывая только неловкость и неприязнь. Но в этом доме они оба купались в любви.
Он не мог объяснить это точнее. Но даже эти мысли не облекались в слова, которыми он мог бы выразить свои ощущения. Но Джун поняла. Она все прочитала в его глазах.
– Да, – сказала она. – Это ведь так просто, правда?
Он наклонился и снова поцеловал ее, быстро и нежно. И они пошли назад в дом. Чтобы узнать, почему они там оказались.
Если бы кто-то сказал ей, что она будет обречена провести вечер Сочельника, запертая в крошечном убогом домишке в компании с простой деревенской женщиной, маленьким ребенком… Эллиотом, то она бы в ужасе отшатнулась. Где бы она ни проводила рождественские праздники, в Хэммонде или где-то еще, это всегда было самое оживленное и самое радостное время.
В Хэммонде вечера были настолько заполнены праздничными делами, что голова шла кругом. А в Сочельник обязательно устраивался концерт, в котором должен был участвовать каждый член семьи, начиная с самого маленького ребенка, при этом гостей настойчиво убеждали следовать примеру хозяев. Концерт всегда заканчивался сценой Рождества, изображаемой детьми. А потом деревенские певцы хоралов, ведомые викарием, готовились брести полмили до деревни, все еще пребывая в восторге от приема, который бывал лишь раз в году… И уже напоследок – праздничный ужин, разговоры, смех и попытки родителей уложить и заставить уснуть перевозбужденных и утомленных детей.
