Молодой секретарь потащился обратно.
— Я ужасно сожалею, леди, но его светлость не может вас принять. Он нездоров. — Его огорчение за нее было очевидным и располагало к нему.
— Я благодарю вас за помощь, мистер?..
— Джон Лир.
Колби поднялась со стула и начала надевать перчатки, направляясь к двери.
— Мне неприятно, что лорд Нэвил услышит мои новости от других, — сказала она, пытаясь скрыть огорчение. Ее последний шанс на спасение улетучился. Паника, которую она пыталась сдержать, грозила вырваться наружу, и ее охватила внутренняя дрожь. Обиднее всего было то, что Колби знала, как глупо и опасно было так слепо верить во встречу с Браунингом. Он был ее последней надеждой, но даже не удосужился выслушать ее.
Джон Лир не мог знать причину ее смятения, но было очевидно, что она находится в крайне затруднительном положении, и его сердце дрогнуло.
— Позвольте вас проводить до гостиницы?
Колби кивнула, не в силах говорить, и направилась к двери. Дверь неожиданно распахнулась, чуть не сбив ее с ног.
— Какого черта?..
Явное неудовольствие лорда Нэвила тем, что она еще в его доме, придало ей отчаянную смелость. Ярость, вызванная его высокомерием, тем, что он заставил своего секретаря лгать, в то время как сам был достаточно здоров для того, чтобы одеться и выйти, отношением к ней как к обычному надоедливому посетителю, дала волю отнюдь не лучшему ее качеству — вспыльчивости.
— Мистер Лир, извините нас, — сказала Колби сквозь сжатые зубы и открыла для него дверь.
Нэвил онемел.
Колби закрыла дверь и повернулась к нему.
— Я пришла сюда, чтобы предложить родить вам ребенка!
— Вы с ума сошли. — Браунинг решил, что ослышался, и отступил дальше к двери, мужество изменило ему.
Колби стояла на своем, хотя он смотрел на нее налитыми кровью глазами, совершенно не уверенный в том, не является ли она буйно помешанной.
— Выслушайте меня, — сказала она с терпеливой покорностью, будто он был глупый ребенок. — Я делаю вам прекрасное предложение. Пока вы будете продолжать свою холостяцкую жизнь, так очевидно любимую вами, я воспитаю ребенка в деревне, ничем не обременяя вас и управляя своим и вашим имениями.
— А почему я должен жениться именно на вас? — спросил Нэвил, скептически оглядывая ее с ног до головы. — Я могу выбрать любую женщину в Лондоне, которую пожелаю.
Уязвленная одновременно и вульгарной жестокостью, и справедливостью сказанного лордом Браунингом, Колби дрогнула: ей страшно захотелось убежать и спрятаться от стыда, охватившего ее. Как это ни больно было, ей пришлось задать себе вопрос: а что еще она должна была ожидать от человека, избалованного сына почтенных, безумно любящих родителей, обладающего внешностью греческого бога? «Что мог проклятый Нэвил Браунинг знать о реалиях мира?» — горько спросила себя Колби.
