— Так-с, — удовлетворённо пробормотал Штаницын. — Мухи, говорите? А мы вас «Пчёлкой»-с, «Пчёлкой»-с!
Таким образом уничтожено было порядка десяти мух, пока не произошло нечто неожиданное: спустя час, считая от начала экзекуции, в глазах одной из мух ротмистру почудились характерные признаки разума. Увлечённый этим, Штаницын временно прекратил репрессии и решил произвести ряд научных опытов.
Если бы в это время кабинет кто-нибудь посетил, то глазам его предстало бы странное зрелище. Сидя на корточках в кресле, ротмистр покалывал булавкой пленённую муху, а потом быстро подносил её к уху и, открыв рот, слушал. По всей вероятности, ротмистру не терпелось услышать от мухи что-то очень и очень важное, потому что, не дождавшись ответа, он досадливо морщился и снова начинал покалывать муху ещё суровей.
Вскоре Штаницына осенило: он догадался, что говорить мухи говорят, но уж больно тихо, потому что маленькие. Он ненадолго задумался. Его убогое, но быстрое воображение нарисовало громадную сеть бесплатных осведомителей, невидимых филёров и стремительных курьеров. В сущности, думал он, мухи эти никакие не мухи, а такие же люди, только маленькие и чёрненькие. И с крылышками. Открытым оставался лишь вопрос нахождения с ними общего языка, но это было делом времени и не вызывало опасений. Штаницын решительно подвинул к себе стопку чистой гербовой бумаги.
Что за деревня Галактионовна,
или Семь вёрст до небес, и всё лесом
…Одним махом покончив с неорганизованностью мушиного населения России, ротмистр не спеша, со вкусом приступил к допросу задержанного вчера в Аничковом мужика. С самого начала допрос стал носить пристрастный характер:
— Что же вы сразу в морду, ваше благородие?
— Не моги говорить, сукин сын! Фамилия!
— Пульсаров я… Квазаром звать…
— Место жительства?
— Альфацынтаврские мы… С Галактионовки будем…
— Уезда, уезда какого?
— Так я и говорю — альфацынтаврские мы… Ой, да за что же?
— Молчать! Отвечай по форме: откуда прибыл?
— Так с Галактионовки, господи боже ты мой!
— По какой такой надобности?
— Так за сеном же.
— Это в Аничков-то, паршивец?
— Пьян был, с трахту свернул… А сено мы в Вышнем Волочке берём.
— Эка хватил! Вышний-то Волочок вона где! А ты здесь.
— Траектория крутая, ваше благородие.
— Ты мне эти сицилистские слова брось! Траектория… А, может, прокламация? С городом Лондоном в сношениях состоишь?
— Нет, мы аглицкому не умеем… Туда рогоносики ездиют. За пудингами.
— Так и запишем: рогоносики… Э, да это что ещё за рогоносики?
