Много позже, перебирая в памяти события тех суток, я даже посочувствовал вредителю. Одна конфета за другой — и все невкусные. Собственно вкус для крысы не важен, она хочет сахара, а здесь вместо сахара — сорбит. Вероятно, крыса тоже считала себя обманутой. Но тогда я о таких вещах не думал. Ярости моей не было предела. В деревне достать диабетические продукты невозможно, а крыса разом лишила меня всех запасов сладкого!
Яда у меня не было, но верную мышебойку я очистил от ржавчины, смазал и снарядил, зажав между кирпичами. И в ту же ночь был разбужен щелчком.
Крыса ушла, оставив безжалостной пружине кусок хвоста длиной около двух сантиметров.
Теперь часы моего врага были сочтены. Пройти мимо хлеба с подсолнечным маслом крыса не может, а хвоста, позволяющего сбивать приманку, у неё больше нет. Значит, следующий удар придётся по голове.
Я заново зарядил мышебойку и со спокойной совестью улёгся спать.
Остаток ночи прошёл спокойно, а утром, собираясь пить чай, я увидал крысу. Мой враг не выдержал позора и утопился в ведре с питьевой водой, напакостив мне на прощание как никогда. Крыса плавала у самой поверхности, опустив голову под воду и поджав обрубленный хвост. Серая шубка разбухла от воды.
Я выплеснул ведро на мусорную кучу, закидал труп прелым сеном и принялся было отдраивать испоганенное ведро, но приступ неудержимого отвращения заставил меня прекратить это занятие. Новое ведро было разжаловано в помойные, а сам я отправился перекапывать огород. Завтракать и, вообще, заниматься домашними делами было выше сил.
Ничто так не успокаивает, как физическая работа на свежем воздухе. Успокоился и я, но неожиданно краем глаза заметил какое-то шевеление. Из-под стены дома вылезла крыса и побежала прямиком ко мне. Дело неслыханное, крысы вообще редко покидают днём свои убежища, и уж тем более не станет хвостатая гадина бежать к человеку.
Я резко, без замаха ударил лопатой. Потом наклонился над убитым врагом. Гадина была бесхвостой; свежая культя ещё кровила.
В это мгновение мне показалось, что солнечный октябрьский полдень наполнился чернотой, словно капля туши попала в праздничную акварельную краску. Несколько раз я перевернул лопатой убитую крысу. Всё было без обмана: крыса мертва, хвост обрублен. Но ведь я знал, что крыса утопилась. Первая крыса была также мертва, как и эта. Правда, на хвост ей я не поглядел. К тому же, у этой крысы хвост мог быть отрублен ударом лопаты.
Ах, эти объяснения, жалкие разговоры в пользу бедных! А факт вот он — лежит на недокопанной гряде.
