— Щеловечность! Ха! Как бы не так! — Мистер Окройд с презрительной усмешкой собрал вещи.
— Ну все, довольно! — Слова мистера Окройда явно задели его философское достоинство. — Позвольте вам сказать, друг мой, что в этом заведении так делать нельзя. Повторяю, так нельзя.
— Я тебе тож скажу, чего нельзя делать. — Мистер Окройд шагнул к двери.
— Хо! И чего же?
— Нельзя так поганить яичницу! — Мистер Окройд усмехнулся и закрыл за собой дверь.
Вниз по залитому солнцем Эверуэллу отправился наш герой, человек в бедственном положении — за душой ни гроша, родной дом далеко и неизвестно где, работы нет и не предвидится, даже страховая карта порвана в клочья. Однако, не успев дойти до конца города, мистер Окройд уже опять смеялся.
— Эк я его с яйцами-то! — сказал он и подставил солнцу лицо, сморщенное и просветлевшее от гордости за собственное остроумие.
III
Был уже день, когда мистер Окройд приметил вдалеке чудной автофургон. Покинув «Закусочную Попплеби», он прошагал по пыльной дороге восемь или девять миль, то и дело меняя руки, угостился бутербродами с сыром и глотком пива у дружелюбного дальнобойщика (который, впрочем, не поверил ни слову из того, что рассказал ему мистер Окройд) и часа два проспал под забором. Потом он вновь отправился в путь, но шагал очень медленно: во-первых, ему все еще было нехорошо после дневного сна, а во-вторых, он понятия не имел, куда и зачем идет. Фургон сразу привлек его внимание. Он стоял в тени придорожных деревьев и выглядел чрезвычайно странно: как помесь очень длинного пикапа и дома на колесах. С одной стороны у него было маленькое окошко, но никакой дымовой трубы и прочих приспособлений, характерных для жилого помещения, мистер Окройд не заметил. Машина выглядела старой и ржавой, а у фургона был скорбный, побитый непогодой вид. Отметив все это зорким глазом ремесленника, мистер Окройд мог пройти дальше, если б не услышал из-за фургона звук пилы. Он тут же навострил уши и меньше чем через минуту пришел к кое-какому выводу.
— Э, да малый не умеет пилить! — сказал он себе и решил сходить на разведку: храбрости ему придала собственная тяжелая участь и понимание, что он-то, Джесс Окройд, пилить очень даже умеет. Обойдя фургон сзади, он бросил сумки, прикурил трубку, сунул руки в карманы и таким образом легко вжился в роль любопытного зеваки.
Горе-мастер взглянул на подошедшего мистера Окройда и вернулся к своему занятию. То был крепко сбитый человек лет сорока, с короткими черными волосами, черными глазами и широким гладко выбритым лицом того же красного цвета, что и шарф, заменявший ему воротник с галстуком. Хотя человек был в одной рубашке, а его коричневый костюм в клеточку изрядно пообносился, сам он выглядел куда эффектней и модней мистера Окройда и всех его знакомых, при этом и на фоне ветхого фургона смотрелся очень даже ладно. Мистер Окройд сразу почувствовал в нем что-то от бродяги, только вот что? Его нельзя было с уверенностью отнести к какой-либо профессии, но в голове невольно рисовались образы странствующих актеров, боксеров, ипподромных «жучков» и коммивояжеров.
