Сенатор, видимо, взволновался. После некоторого колебания он сказал:
— Надеюсь, мистер Картер, вы не допускаете даже мысли о том, что я замешан в какие-нибудь темные дела?
— Я еще не составил себе никакого определенного мнения обо всем этом, сенатор, и пока стою на совершенно нейтральной почве. Но я должен настаивать на том, чтобы мне было оказано неограниченное доверие, иначе я не буду иметь возможности заняться этим делом.
— Но я вам даю слово, что мне решительно нечего скрывать.
— Но позвольте. Ведь ясно видно, что тут речь идет о каком-то деле, которым японцы необычайно интересуются, — заметил Ник Картер, пожимая плечами.
— Так и мне кажется, мистер Картер, но я вам опять даю честное слово, что знаю обо всех этих кознях ровно столько же, сколько и вы. Могу вам только еще сообщить, что около месяца тому назад, а может, и полтора, ко мне явился какой-то американец и заявил, что у него огромные дела в Японии и Корее и что он хочет заручиться моей поддержкой. Он говорил много и долго, но когда он кончил, то я знал ровно столько же, сколько знал и раньше. Я лично склонен думать, что доверители этих японских шпионов хотят завязать со мной отношения и стараются пронюхать, принадлежу ли я к числу тех мерзавцев, которые продают за деньги свой голос или свое влияние. А следят за мной, вероятно, с целью узнать, есть ли у меня ахиллесова пята, и где именно, не занимался ли я когда-нибудь темными делами, не занимаюсь ли я таковыми в настоящее время, и все это для того, чтобы в случае надобности приставить мне нож к горлу и угрожать мне разоблачениями.
— Об этом я тоже уже думал, — заметил Ник Картер.
— Охотнее всего я выставил бы этого американца, — продолжал Марк Галлан, — ибо честь свою я ценю выше всего. Кто считает меня продажным мошенником, тот становится моим смертельным врагом, так как задевает мое самолюбие. При обсуждении этого дела я решил, однако, сделать вид, что согласен вступить в переговоры, с целью узнать истинные намерения вдохновителей этого дела и разоблачить их происки при первом же удобном случае.
Ник Картер протянул руку Марку Галлану.
— Я знал, что не разочаруюсь в вас, — произнес он, — мы с вами должны действовать сообща. Надо полагать, дело касается очень важных вопросов. До поры до времени я буду продолжать играть роль сенатора Галлана, ну хотя бы до этого самого банкета, в котором я намерен принять участие в роли вашего двойника.
Сенатор покачал головой.
