Лаврентия усадили за плохо отмытый от пищевых отходов стол и оставили одного минут на двадцать. Кондрашов все это время пытался услышать, что творится за дверью, но до него долетали только обрывки фраз. Одно он понял: Саврасова уже допросили. Конечно же, в присутствии адвоката, умудрившегося приехать не позже полиции. После того как Виктор был отпущен, опер, имевший с ним беседу, переключился на Кондрашова.
Майору было чуть за тридцать. Высокий, спортивный, с волевым лицом, он напоминал не реального, а скорее киношного борца с преступностью. Лаврентию опер не понравился с первого взгляда. Слишком самоуверен для человека, зарабатывающего тысячу долларов в месяц. Кто он, и кто Кондрашов! Надо же понимать… И вести себя соответственно. Ниц, конечно, не падать, но смотреть чуть снизу. Лаврентий к такому отношению привык. И ему это нравилось.
– Как, говорите, вас зовут? – переспросил он через несколько минут после того, как мент («полицай» или «коп» еще не прижилось и вряд ли приживется) представился.
– Майор Назаров. Алексей Петрович.
– Так вот, Алексей Петрович, еще раз повторяю, лично я именинника не травил и не имею понятия, кто это сделал. Все присутствующие на так называемом банкете, все до единого – уважаемые, успешные люди, зачем им вляпываться в криминал? – Лаврентий говорил и сам на себя не мог нарадоваться. Как складно у него получалось! Обычно его речь состояла из простых предложений без причастных оборотов.
– То есть в невиновности Саврасова вы тоже уверены?
– На сто процентов.
– Но ведь кто-то убил Старикова?
Лаврентий пожал плечами.
– Что, если это нелепая случайность?
– То есть?
– В пузырьке была отрава, не предназначавшаяся человеку.
– А кому?
– Может, это вообще таблетки для унитаза?
Назаров посмотрел на Лаврентия с осуждением. Типа, взрослый человек, а несете всякий вздор. Кондрашов мысленно усмехнулся. Ему нравилось выводить самонадеянного опера из себя. Пусть и по мелочи.
– Как вы относились к покойному? – возобновил допрос майор.
– Ровно.
– То есть неприязни не испытывали?
– Нет, конечно. Иначе я не пришел бы на его юбилей.
– Либо пришли, чтобы убить его…
– Смешно… – хмыкнул Лаврентий.
– Разве? А мне кажется, грустно. Вашего преподавателя убили. Вам его жаль?
Кондрашов посерьезнел. Он хотел поскорее закончить, чтобы поехать домой, выпить хорошей водочки и нормально поесть, поэтому сменил тон и стал давать четкие ответы на заданные вопросы:
– Очень жаль. Старик помог мне получить диплом, я ему очень благодарен.
