– Помню. – Савелий косился на кастет, на физиономию Девяткина, прикидывая, можно ли отсюда, из этой норы, выйти на своих ногах. Или его вынесут «вперед копытами». – Но я не знаю, где Тост. Клянусь…
Савелию опять не удалось договорить. Девяткин, не вставая со стола, резко поднял ногу и пнул его подметкой ботинка в грудь. Савелий снова оказался на полу, но на этот раз поднимался долго. Хватался за стены и табурет, почему-то не мог удержаться на ногах и снова падал.
Когда он все-таки занял место на табурете, Девяткин уже сидел за столом, делая вид, будто поглощен чтением газеты недельной давности. Латунный кастет куда-то исчез, зато на столе лежала трубка мобильного телефона.
– Очухался? – Майор отложил газету, взял телефон и набрал номер. – Я соединю тебя с твоим другом. Или, правильнее сказать, подругой. Зовут его Валентин Зотов, но ты называешь Валькой. Ваш роман с этим двадцатилетним гомосеком длится без малого четыре года, но вы до сих пор без ума друг от друга. Правильно? Ну, так или нет?
Савелий взял из руки Девяткина телефонную трубку. Сперва было тихо, скорее угадывались, чем слышались неясные шорохи, сопение, чья-то возня. Но вот звуки стихли, наступила тишина, которую вдруг разорвал истошный крик. И снова все стихло, потом началась та же возня, через пару секунд кто-то задышал в трубку.
– Валька, ты? – спросил Савелий сорвавшимся голосом. – Что с тобой? Ты где?
– Господи, Леонид! – Валька говорил быстро, словно боялся, что трубку отберут и он так и не успеет сказать о главном. – Леонид, менты вломились в мою квартиру и все тут разгромили. Господи!..
Снова началась возня, снова Валька закричал так, будто ему на живот плеснули кипятком.
– Что происходит, мать твою? – прохрипел в трубку Савелий.
– Господи, Леня, Леонид, – заговорил Валька еще быстрее, – они говорят, что выбросят меня с балкона, если ты им про что-то там не расскажешь. Они спустили с меня штаны и сделали надрез на яйцах. Я думал, отрежут. Но меня все равно убьют. Помучают и кончат. Если ты не скажешь… Леня, почему ты им не расскажешь то, что они хотят? Я лежу в кровати совершенно голый. И тут все вокруг в крови, простыня, подушки, даже стены. Почему ты хочешь моей смерти? Леня, что происходит…
Савелий всхлипнул, передал трубку Девяткину и сказал дрожащим от волнения голосом:
– Прикажите им прекратить все это. Пусть не трогают… У Вальки слабое сердце.
От дома, где остановился Радченко, до гостиницы «Баскунчак» полчаса пешком. Дождавшись темноты, Дима, одетый в черные джинсы и черную рубаху, вышел за калитку, стараясь держаться в тени деревьев, дошагал до площади. Поднялся по лестнице на крыльцо и вошел в парадную дверь. Слабая надежда проникнуть в номер Джейн Майси, сунув денег знакомой дежурной, еще оставалась. Но вместо нее с другой стороны стойки сидел дюжий мужик лет пятидесяти. Несмотря на нестерпимую духоту, он был одет в черный китель офицера военно-морских сил со споротыми лычками и погонами. На шее галстук на резинке, на затылок сдвинута фуражка железнодорожника с темным верхом и блестящим козырьком.
