Она управлялась с тарелками легко. Подхватывала пальцами, кидала в мягкие сети полотенца и, зажимая, крутила. Тарелки поскрипывали и бросали скупые отблески, вертелись солнцем на палочке, чтобы, избавившись от пыли и грязи, вернуться в убежище.
Пыли и грязи на них почти не было.
Как и на прочих вещах в доме.
Из кухни Саломея выходила на цыпочках, не оглядываясь, но спиною осязая пространство. Позвякивали тарелки. Равномерным светом сияли лампы. И длинная тень Елены протянулась до порога.
В том, что за нею следят, Саломея ни на секунду не усомнилась. Оставалось лишь понять, с какой целью?
– Вот дом, который построил… Джек. – Саломея поднималась по лестнице. Ее ладони едва касались широких перил, рождая между кожей и деревом мягкое покалывание.
– А это пшеница, которая в темном чулане хранится, в доме, который построил Джек.
Шаги сливались с шагами. И если обернуться, то Саломея узнает – идут ли за ней.
– А это веселая птица-синица, которая храбро ворует пшеницу…
И будет ли знание на пользу?
– …которая в темном чулане хранится…
Шаги приближались. Догоняли. И как знать, не несет ли идущий топор.
– …в доме, который построил Джек…
Перила вывернулись из-под рук, ступеньки вывели на второй этаж, и перед Саломеей возникла стена. Отступать некуда. Придется повернуться.
– Вот кот, который пугает и ловит синицу, которая ловко ворует пшеницу…
Шаги стихли. Но ощущение чужого присутствия осталось. К Саломее теперь подкрадывались медленно, осторожно, выдавая себя лишь дыханием и слабым стоном досок.
– …которая в темном чулане хранится, в доме, который построил Джек.
Саломея развернулась на пятке и вытянула руки, готовясь оттолкнуть любого, кто бы ни стоял у нее за спиной.
– Аккуратней, – сказал Василий, с легкостью перехватывая руку. Он сжал запястье, позволяя ощутить собственную силу, а затем отпустил. – Так и упасть можно. Напугал? Извините.
Он улыбался широко и радостно, как если бы его замечательная шутка удалась.
Но шуткой ли она была? Саломея, не удержавшись, опустила взгляд.
– Нету топора, – Василий вытянул руки.
Ладони у него широкие, грубые, с кругляшами мозолей и старыми шрамиками, которые возникают из ран неглубоких, однако же болезненных. Пальцы прямоугольные, ровные, с квадратами ребристых ногтей, под которыми видны полоски грязи.
– Что? Сильно напугал? Ну ты это… извини, если чего. Я ж просто… Иду себе, а тут ты. И так крадешься, что прямо аж интересно стало.
Простоватое лицо с крупными чертами, слепленными наспех. Нос-картошка, мягкие губы, по-детски пухлые щеки, синеватые от частого бритья. Выпуклые надбровные дуги и круглый лоб, прикрытый непослушной челкой.
