– Булгин был информирован об истории дома. Данная история, на мой взгляд, представляющаяся сомнительной, привлекла его. Он нанял дизайнера. Тот предложил развить историческую тему в интерьерах. Идея пришлась Булгину по вкусу. Он занялся поиском и отбором вещей соответствующей тематики. В числе прочих был приобретен данный комплект посуды. Вот.
Она передала Саломее тарелку, практически силой сунув в руки.
– Обратите внимание на узор по ободку.
Саломея обратила. Узор был несколько необычен. Золоченые черточки-насечки по краю. И золотые же линии от центра, так края и не достигшие. Что-то они напоминали.
– Часы, – подсказала Елена. – Каждый индивидуальный комплект приурочен к определенному времени, на которое указывают стрелки.
Часы-часики. А Саломея не поняла. Невнимательной она стала, рассеянной.
Человек рассеянный с улицы Бассейной.
Так вроде бы было. Мама любила повторять этот стишок, когда папа в очередной раз терял свои очки или трость, или записную книжку… а терял он постоянно и долго ходил по дому, заглядывая в самые разные места, надеясь, что именно там потерянные вещи и спрятались.
От папы остался брегет в серебряном корпусе. Их нашли под завалами и отдали Саломее с суеверным удивлением, потому как при пожаре часы нисколечко не пострадали. Только ящерица-саламандра на крышке потеряла рубиновый глаз.
У голубей на блюде глаза тоже были красными, яркими.
– А куда все делось? – Саломея положила тарелку на стол. – Если планировали сделать дом с голубями и голубей искали, то они должны быть. Верно?
– Верно.
Голос Елены все-таки дрогнул.
– Тогда что случилось?
– Татьяна передумала.
– А почему? Вы знаете почему?
Елена повернулась к Саломее и замерла, упершись подушечками пальцев в подбородок.
– Если знаете, то скажите. Это важно. Вы… вы ведь не хотите, чтобы в доме опять случилось убийство? А чтобы понять, что происходит сейчас, я должна понять, что происходило тогда. И… и если вы можете чем-то помочь, то помогите. Пожалуйста. Ваша репутация не пострадает. Обещаю!
Женщина с каменным лицом. Полуприкрытые веки ее обрисовывали поверхность глаза, с гладким яблоком и узорчатой разноцветной сетчаткой. Слезинка, склеившая ресницы, была почти незаметна, но свет лампы упал и выдал Елену.
– Она вдруг возненавидела голубей, – ноготь мизинца тронул ресницы, стирая слезу, как будто бы ее и не было. – Я появилась здесь, когда дом еще представлял груду развалин, собственно, поэтому его и продали. Булгину пришлось вложить сюда немалые деньги. Я нанялась поварихой к строителям. Я видела, как… как это место восстанавливали.
