– Конечно, врет, – поспешил согласиться Василий. – Пойдем, милая, тебе вредно нервничать.
– Они же сговорились! Вы оба сговорились! – Тамара ткнула пальцем в грудь Олега. – Ты на ней женишься и получаешь все! А мы… мы…
Рыданиям, прервавшим слова, Саломея не поверила. Зато внезапная бледность Киры была интересна. Пожалуй, столь же интересна, как внимание Елены, застывшей в тени. Видел ли ее кто-нибудь? А если видел, то заметил ли хищный взгляд и скрюченные, словно желающие вцепиться в кого-то, пальцы?
Елена исчезла столь же тихо, как появилась. На этом пятница закончилась. А в субботу Егорыч нашел клад.
Он впервые переступил порог дома и, застыв у косяка, крикнул:
– Эй… тут это… стало быть… того!
Голос разнесся по дому, достигнув крыши и пробудив всех обитателей. Первой появилась Тамара, спокойная, деловитая, будто бы и не было недавнего скандала и слез. Василий шел за ней, держась на приличном от жены расстоянии. Поссорились? Олег был хмур. Кира расстроена. Ее подруга – безразлична ко всему, кроме семечек и мальчишки.
Елена – как всегда, невидима.
– Я того… ну того, – Егорыч совсем растерялся. – Клад нашел. Гляньте, а?
Клад представлял собой металлический короб, запертый обыкновенным замком на дужке. Некогда короб сбросили в пруд, где он и лежал, обрастая тиной и ржавчиной, прячась под перинами из листьев. Но Егорычу вздумалось почистить пруд.
Или не сам он? Задание дали?
– Я того его. Ну воду. И тут это. Оно. Торчит. Ну я того и багром, багром. А ну как оно нужное? И вот того… – Он мямлил и кидал косые взгляды в сторону дома, как если бы опасался, что тот не одобрит подобного самоуправства. – А потом гляжу, что оно… ну оно такое от…
Егорыч почесал макушку.
– Молодец, – похвалил его Олег. Прочие молчали, смотрели на короб. Гадали.
Папа говорил, что главное в любом кладе – мечта. У каждого она своя, и, пока крышка заперта, мечта имеет шанс на жизнь. Эта крышка запертой держалась недолго. Тот же Егорыч подал лом, а мягкое, разъеденное ржой железо поддалось с одного удара. Заскрипели петли, и люди склонились над коробом, пытаясь увидеть, что внутри.
Саломея не шелохнулась. Она разглядывала лица, снова запоминая их оттенки. Ожидание. Растерянность. Недоумение. Разочарование. Синяя птица призрачного счастья упорхнула с ладони.
Чего они желали? Золота? Камней драгоценных, которые полыхнули бы волшебным светом? Предметов тайных, смысл которых сокрыт? Древностей, рожденных при сотворении мира человеческого?
