Хоть последняя фраза и резанула слух Софи, она поймала себя на мысли, что слушает Джорджа со всей серьезностью, с большим интересом и вниманием.
С момента его появления здесь и до этой самой минуты она была уверена, что ему опять хочется лишь позабавиться. Однако то, о чем он сказал только что, зародило в ее сердце слабую надежду.
— Всю эту неделю я не узнаю себя, — продолжил Джордж. — Не могу отвлечься от мыслей о тебе, хоть ты тресни! Не помогает даже работа…
У Софи потеплело на душе. Нечто необычное в его голосе говорило о том, что он абсолютно искренен.
— Мне страшно захотелось увидеть тебя еще раз! — воскликнул Джордж. — Перед отъездом из Америки.
Софи замерла.
— Перед отъездом? Ты уезжаешь?
Джордж остановился посередине комнаты.
— Да. Я улетаю завтра.
— Но… Куда? — Софи изо всех сил пыталась скрыть те неприятные эмоции, которые охватили ее душу.
— Я возвращаюсь домой, София. В Швейцарию.
Софи медленно кивнула, глотая подступивший к горлу ком.
Наверное, так лучше, решила она. Пусть уезжает далеко-далеко отсюда и больше не мучает меня. Но зачем он пришел сегодня? Зачем опять поселил во мне обманчивую надежду? Дал повод мечтать и фантазировать о нас, о совместном будущем… Если бы я больше не видела его, то и забыла бы быстрее. То не страдала бы…
Впервые за сегодняшний день она призналась самой себе в том, что Джордж Росс ей небезразличен. И от этого в сердце что-то больно кольнуло, словно в него вонзилась острая игла.
— Итак, ты пришел попрощаться? — спросила Софи, стараясь казаться невозмутимой.
— Я бы не назвал это так…
— Я уже ничего не понимаю, — перебила Джорджа Софи. — Ты только что сказал, что завтра улетаешь. И что перед этим еще раз захотел меня увидеть, так ведь?
— София… — с мольбой в голосе произнес Джордж и нервно провел рукой по густым волосам. Он пытался выглядеть уравновешенным и спокойным, но это у него плохо получалось. — Я обязан лететь домой. В среду моей дочери исполняется четыре года. Я пообещал, что непременно приеду, понимаешь?
Конечно, она все понимала. У него была дочка. Хильдегард. Маленькая красавица, подарок Маргарет.
— Кто сейчас присматривает за твоей крошкой? — Не то чтобы ее это интересовало, просто для подавления жуткой тоски ей нужно было что-то говорить. Что угодно. Лишь бы не выдать своих чувств, лишь бы сохранить самообладание, лишь бы не молчать…
Итак, он улетал. Теперь навсегда. Многое ли значил для Софи этот человек? По тому, как нестерпимо гадко стало у нее на душе, она могла определить, что многое. А осознание этого лишь усугубляло страдания.
