Я довольно быстро сблизился с Эн-Эном, хотя многие не без основания считали его человеком желчным, колючим, склонным к ссорам. Поручив мне в первые же дни спаять радиосхему, он вскоре пришел посмотреть мою работу. До этого я не держал в руках паяльника, и то, что увидел Эн-Эн, было паутиной 113 проводов. Он произнес что-то язвительное, но, поняв по моему лицу, что продолжать не стоит, уже спокойно взял меня за рукав и отвел в одну из комнат, где работал наиболее опытный радиомонтажник сектора.
— Проведите здесь несколько дней и посмотрите, как надо монтировать радиосхемы.
Это было решение, достойное хорошего учителя, и вскоре я знал много маленьких секретов, которые приходят с опытом. Через некоторое время я обнаружил, что, когда речь заходила о ядерной физике, Эн-Эн был намного слабее меня. Однако там, где надо было искать техническое решение и работать руками, соревноваться с Эн-Эном было невозможно. Довольно быстро мы оба поняли, что вместе составляем неплохой тандем. Нередко случалось, что домой мы уходили близко к полночи. Вообще это было удивительное время. Редко, когда кто-нибудь уходил с работы в полагающийся час. Окна в Главном здании светились допоздна, и я очень часто видел, как поздно вечером около кабинета Курчатова толпились люди, ожидая начала совещания.
Однажды с утра я заметил в секторе оживление. Оказывается, приехал Георгий Николаевич Флеров. Это случилось недель через шесть после моего прихода в сектор. Гэ-Эн зашел ко мне познакомиться. Крепкого сложения, лысоватый, в кожаной куртке с молнией, видимо, оставшейся от службы в авиации, он был тогда для меня почти кумиром. Расспросив меня о работе, Гэ-Эн ушел, и на другой день его уже не было в ЛИПАНе.
Похоже, что силы, воли, энергии у Гэ-Эн хватает, и даже с избытком. И это не все. Хоть и ходят про него слухи, что он «зажимала», но в разговоре с ним чувствуешь, что есть в нем что-то притягательное. К посредственностям его никак уж не причислишь.
Несколько месяцев, которые я провел в ЛИПАНе, занимаясь дипломной работой, оказались достаточными, чтобы составить представление об этой лаборатории. Здесь в Главном здании были сделаны первые шаги к атомной бомбе. Здесь зарождались и обдумывались планы работ, в которые были вовлечены тысячи людей разных специальностей — химики, металлурги, механики. К тому времени, когда я пришел в ЛИПАН, Главное здание было уже небольшой частью всей лаборатории. К этому времени работы над атомной бомбой переместились в место, удаленное от Москвы, а за ЛИПАНом сохранилась роль лаборатории, где проводились исследования, направленные на поиск новых путей использования атомной энергии, а также теоретические разработки в области ядерной физики. Группа Флерова, в которой я оказался, в значительной степени была поглощена изучением деления атомных ядер.
