— Я вот о чем… Именно из-за папы я оставалась в Туресунне так долго. — Она выпрямилась и откинулась на спинку стула. — Я хотела уехать. Но осталась. Чтобы помогать папе на бензоколонке.
Ясно. Он все понял. Ей хотелось путешествовать. Увидеть не только свой маленький городок, но весь мир. Однако она поставила крест на своих мечтах из-за любви к отцу. И все же до Тенгвальда не доходило, почему она не желала изучать то феноменальное «что-то», которое они ощущали, когда были вместе.
Тем не менее он продолжал молчать. Сигрид сказала, что все объяснит. Тенгвальд верил, что рано или поздно она сложит эту маленькую головоломку.
— Я наблюдала за подругами, — наконец пробормотала Сигрид. — И собственными глазами видела ошибки, которые они совершали.
Ее тон стал более решительным.
— Одна за другой они знакомились с мужчинами. Выходили замуж. Рожали детей. И вскоре погрязали в заботах. Начинали думать только об оплате закладных, взносах за машину, состоянии собственных счетов, гонораре врачам… И даже не пытались избавиться от этого бремени.
Ага, подумал Тенгвальд. Вот оно. Начинается. Наконец-то…
— Я знала, что в один прекрасный день мне представится шанс. В один прекрасный день я смогу сделать все, что захочу. Уеду туда, куда захочу. Увижу то, что мечтала увидеть. И в прошлом году этот день наступил.
Сигрид выпрямила спину и расправила плечи; в ее васильковых глазах загорелось пламя.
— Одна крупная компания предложила отцу отступное, — объяснила Сигрид. — Они хотели построить на нашем участке большую автостанцию. Сначала отец отказался. Он говорил, что бензоколонка моя. Что он хочет передать ее мне. Чтобы у меня была возможность зарабатывать себе на жизнь. — Она сделала паузу. — Тогда мне наконец пришлось сказать правду. И это оказалось тяжелее всего.
Боль, прозвучавшая в ее голосе, не оставляла в этом никаких сомнений.
— Я сказала ему, что работа на автозаправочной станции — вовсе не цель моей жизни. — Она нахмурилась. — Отец обиделся. Я чуть не умерла от горя. Но я была обязана сказать это. Обязана. Иначе быт засосал бы меня так же, как он засосал моих подруг.
Тенгвальд опустил стакан. Он хотел прикоснуться к Сигрид, но понял, что этого делать не следует, и еле слышно пробормотал:
— Я понимаю…
Благодарностью ему стала слабая улыбка.
— Папа молчал несколько дней, — продолжила она. — Но не опускал рук. Честно говоря, именно он предложил мне поступить на курсы менеджеров по туризму. «Разве есть лучший способ увидеть мир? — спросил он. — Ты будешь путешествовать и одновременно получать за это жалованье». Именно так я и поступила. С отличием закончила курсы в Нарвике. А потом меня продуло на пристани. Воспаление среднего уха отсрочило мой первый заграничный вояж по прокладке нового маршрута, — у нее приподнялся уголок рта, — но к концу лета, когда мое здоровье восстановится, я улечу на первой же железной птице, которая поднимется в воздух.
