Откроем Марину Цветаеву. Шестилетней девочкой она узнала историю Татьяны и Онегина: «Я с той самой минуты не захотела быть счастливой и этим себя на нелюбовь обрекла». Дальше – больше: «Если я потом всю жизнь по сей последний день всегда первая писала, первая протягивала руку – и руки, не страшась суда, – то только потому, что на заре моих дней лежащая Татьяна в книге, при свечке, с растрепанной и переброшенной через грудь косой, это на моих глазах – сделала. И если я потом – когда уходили (всегда – уходили) – не только не протягивала вслед рук, а головы не оборачивала, то только потому, что тогда, в саду, Татьяна застыла статуей».
Для русской женщины, по мнению Цветаевой, есть две перспективы: стать Татьяной Лариной или Анной Карениной. Вопрос лишь в том: какое из двух несчастий выбрать? «Да, да, девушки, признавайтесь – первые, – с горькой иронией призывает М. Цветаева, – и потом слушайте отповеди, и потом выходите замуж за почетных раненых, и потом слушайте признания и не снисходите до них – и вы будете в тысячу раз счастливее нашей другой героини, у которой от исполнения всех желаний ничего другого не осталось, как лечь на рельсы». Печально. Утешает только мысль о широте русского духа, не приемлющего жалкого земного счастья.
Цветаева любит формулы, и под ее пером возникает аксиома: «полнота страдания и пустота счастья». Татьяна для нее и для тысяч других женщин – больше, чем персонаж. Она не только пример для подражания, но и объект национальной гордости. «У кого из народов, – восхищается Марина Цветаева, – такая любовная героиня: смелая – и достойная, влюбленная – и непреклонная, ясновидящая – и любящая». Как-то так уж произошло, что в историях Анны и Татьяны вся ответственность за случившееся легла на героинь, а не на героев-мужчин. Так с тех пор и повелось. Русская женщина – героиня. От нее все и зависит.
«Разные народы дали разные образцы человеческих идеалов, – писал в сочинении "Европа и душа Востока" (1938) немецкий мыслитель В. Шубарт. – У китайцев это мудрец, у индусов – аскет, у римлян – властитель, у англичан и испанцев – аристократ, у немцев – солдат, Россия же предстает идеалом своей женщины».
Отечественные философы и литераторы также не могут удержаться от восторженных похвал. П. А. Бакунину принадлежат следующие слова: «И если мы, русские, чем и можем хвалиться в нашей убогой жизненной среде, то только образом русской женщины»; «...нигде никогда не бывало, да нигде и не может быть женского образа чище, проще, задушевнее, величавее и прекраснее».
