Однако все не так просто: «гипертрофия одних "маскулинных" ценностей (коллективизм, дисциплина, самоотверженность), – рассуждает И. С. Кон, – достигалась за счет атрофии других, не менее важных черт – энергии, инициативы, независимости и самостоятельности». Это, наряду с безотцовщиной послевоенных лет, превалированием женщин-учительниц в школе, обернулось подавлением мужского начала в нашей стране. Мальчики начали чувствовать себя подавленными и затерянными в бабьем царстве, тем более что женщины вокруг были все как на подбор – доминирующего типа, сильные, уверенные в своей правоте – ну, словом, воспитанные как мужчины.
Проблема «феминизации мужчин» и «маскулинизации женщин» появилась на страницах советской массовой прессы в 1970-х годах, начиная со статей И. С. Кона в «Литературной газете». С тех пор споры не затихают.
Немногочисленны варианты компенсации мужчинами своей слабой маскулинности: желание выглядеть сильным и агрессивным мужиком, утверждение себя в пьянстве, драках, жестокости, практике социального и сексуального насилия.
Оборотная сторона покорности и покладистости в общественной жизни – жестокая тирания дома, в семье, по отношению к жене и детям.
Социальная пассивность и связанная с нею выученная беспомощность компенсировалась отказом от личной ответственности и бегством в беззаботный игровой мир вечного мальчишества. Такие мужчины навсегда отказываются от личной независимости, а вместе с нею – от ответственности, передоверяя социальную ответственность начальству, а семейную – жене.
В итоге недовольны оба пола. Женщины патетически вопрошают «Где найти настоящего мужчину?», а мужчины сетуют на исчезновение истинных женщин.
Русские кинематографические истории любви семидесятых – восьмидесятых годов XX века изобилуют образами непутевых мужчин и сильных женщин. Пьяницу-сантехника («Афоня») спасает любящая медсестра. Герой фильма «Полеты во сне и наяву» мыкается в поисках спасения. Немолодой безвольный переводчик мечется между двумя женщинами («Осенний марафон»). Персонаж, сыгранный Виталием Соломиным в «Зимней вишне», постоянно не оправдывает надежд своей возлюбленной.
В то же время никого не удивляет, что героини любят этих «неправильных» мужчин. Фильмы поздней советской эпохи в один голос воспевают иррациональность чувства. Любовь, показанная в этих кинолентах, неизменно усложняет жизнь. Чувство мятежно, оно не подчиняется никаким законам, прежде всего – законам логики, и потому вполне безобидные лав-стори казались в то время слегка диссидентскими. Подвыпивший романтик Женя Лукашин торжествует над практичным и серьезным женихом Ипполитом («Ирония судьбы»). Обаятельный и безответственный герой Виталия Соломина одерживал верх над положительным и обеспеченным иностранцем в исполнении Ивара Калныньша («Зимняя вишня»). Апогея эта тема достигает в «Забытой мелодии для флейты» Эльдара Рязанова. Влюбленность чиновника-героя в медсестру оборачивается бунтом против системы. Потому что любовь – территория свободы. Ну-ну...
