Польскому дельцу и мафиозо Владеку, известному под кличкой «Гусар», которому принадлежала в числе прочих фармацевтическая фирма, конкурирующая со швейцарской, приглянулась соблазнительная Ванда. Он нанял ее как девушку для эскорта и брал с собой на все увеселительные мероприятия, в командировки, а привыкнув, вел в ее присутствии деловые переговоры.
Усатый лихач и кутила, он обожал Ванду, приехавшую «погостить» из самого Лондона от кузины.
— У нас в Польше не хуже будет. Еще пару лет, и петухи на заборах запоют, — многообещающе заявлял он Ванде. — Конечно, если все к рукам приберем.
Владек старательно подливал прекрасной пани «Житню» и, развалившись в старинном кресле, пьяно целовал в шею.
В трехэтажном особняке на тихой улочке в веселой компании они отмечали его именины. Стол ломился от угощений.
— Вот невесту себе в «Певексе» купил, — шутил он перед друзьями.
Ванда помнила, что в социалистические времена это был самый престижный магазин в Польше, где заграничные товары, начиная от колготок и кончая водкой, продавали за твердую валюту.
— А где же фата? — поинтересовался один из приятелей.
— Фату невесте! — неожиданно приказал Владек услужливым охранникам. — На угол в магазин к «Пани Еве» — одна нога тут, другая там! — разгулявшись, командовал он.
— Как же без костела? — предостерег его набожный деревенский охранник.
— Ладно, завтра обвенчаемся! — объявил он Ванде.
Ванда положила свою ангельскую рыжеватую головку на плечо жениху.
Наутро невеста исчезла, прихватив все доказательства виновности главы медицинского концерна, развеселого Владека-Гусара.
Швейцарская фирма, которой удалось вылезти из скандала с ее помощью, выплатила международному сыскному агентству огромный гонорар. Ванда получила повышение по службе и хорошую зарплату. Это был ее дебют.
Ванда преданно смотрела в глаза Виктору.
— Ты вернула меня к жизни! — потянулся он. После выпитой чашки кофе и порции любви он был сегодня доволен собой.
— Хочешь еще?
— Кофе? — засмеялся он.
— Нет… — Ванда замотала головой. Ее зовущие глаза и полуоткрытые губы вновь обещали удовольствие.
Она тонко чувствовала настроение Виктора: не нажимала, не задевала самолюбие, совсем наоборот. Мягко лаская его своими нежными пальчиками, ждала, когда вынырнет совсем уже утонувшее в алкоголе желание и в нем опять проснется неистовый, ненасытный мужчина. А тогда она вновь, как рабыня, будет повиноваться.
— Проси чего хочешь! — с довольным выражением лица провозгласил он.
