— Где это мы? — почему-то шёпотом спросила Настя.
— Не знаю, но, похоже, мы оказались в прошлом, — не сомневаясь (Никита был большой любитель фантастики, особенно его увлекали романы про перемещение во времени), но тоже шёпотом отвечал Никита. — Интересно в каком веке?
Настя выглянула в окошко:
— Странно, за окном осень.
И тут раздалось:
— Ты что это, негодник, в девичьей светёлке делаешь? — Маленькая востроглазая старушка цепко ухватилась за рукав Ника. — Это пока вы несмышлёнышами были, тогда можно было, а теперь всё. Идём-ка, батюшка ждёт.
— Зачем? — Ник попытался отцепиться от старушки, но не тут-то было, бабка прилипла, как репей.
— Как зачем? — изумилась бабуля. — Свататься поедете, к боярину Кукину, старшенькую Марфу сватать будете. В самом соку девка. Ох, идёт, что лебёдушка плывёт, и впереди и сзади всё при ней, — Бабуля осуждающе посмотрела на Настю. — Не то, что Настя, уж до чего тоща, в кого только? Покойница-то, матушка твоя, упокой господи её душу, — бабуля истово перекрестилась, глядя на образа в переднем углу, — очень даже сдобная была, что каравай пышный, свежеиспечённый.
— Сроду не женюсь на Марфуте и ни на ком другом, только на Настеньке. — Ник ободряюще улыбнулся Насте.
— И ни-ни, даже не думай! Ни за что батюшка не женит тебя на бесприданнице. Только по доброте душевной когда-то пригрел сироту бездомную, после гибели её родителей во время пожара. Её и то чудом спасли, вынесли из горящего дома. Да и были бы живы её родители, неизвестно, согласился бы батюшка на ваш брак. Она-то купеческого рода, а ты боярин! — Подняла вверх крючковатый палец бабулька, наконец-то отцепившись от Никиты.
— Ну, пойдём, касатик. — Старушка пошла к выходу из комнаты.
— Она пойдёт со мной, — твёрдо сказал Ник, взял Настю за руку и они пошли вслед за старушкой. На лестнице им встретился дюжий молодец:
— Степанида, ты, где запропала? Маланья ключи спрашивала.
Бабулька вмиг исчезла.
Они вошли в горницу, где жарко топилась изразцовая печь, вдоль стен стояли лавки, покрытые красным сукном, посредине был стол, уставленный отменными кушаньями, его очень украшал молочный жареный поросёнок на блюде, стояло несколько стеклянных графинчиков венецианского стекла, наполненных золотистым вином. Во главе стола сидел рослый мужик с бородой в атласной алой рубахе, подпоясанной витым пояском, чуть поодаль от него сидело несколько мужиков среднего возраста. Гостей обслуживали несколько слуг, командовала ими дородная женщина со следами былой красоты на лице.
