Уже второй день Сергей не находил себе места, после того, что он увидел по телевизору и затем прочитал в газете, все его мысли стремились к Кате. Как она? Что в действительности произошло? Уже третий час на столе перед ним лежали срочные контракты с японцами, а он не мог продраться дольше первой страницы. Нежная, чувственная — идеал, квинтэссенция всех надежд и стремлений, мечта в один миг ставшая явью. Лживая продажная шлюха, которая, должно быть, смеялась прямо за его спиной, и с кем, с человеком, войне с которым Сергей посвятил весь последний год, а потом с другим, который предал его прямо на Катиных глазах. Но если она такая плохая, почему ты беспокоишься о ней? — шептал ему кто-то, видимо, более великодушный, чем он сам. Тогда в Мехико Катя рассказывала ему про отца, горечь и боль сквозили в ее голосе, потом на Сардинии она сама заговорила о Дорофееве, и тоже ничего кроме печали и чуть тлеющего гнева не было в ее словах. Кто она? Какая она? Знал ли он ее?
— Ты слишком скор в своих суждениях, скор на расправу, сынок, — донесся слабый голос из прошлого! — Сергей в отчаянии обхватил голову руками. Последние месяцы, месяцы, проведенные с Катей, прошлое не тревожило его, не являлось обрывками фраз и ускользающими картинками воспоминаний.
Панков тоже не смог прояснить ситуацию или не захотел. В дебрях Южной Африки, на рудниках, где он находился, отвратительно работала связь, Сергей успел задать свой вопрос, а в ответ сквозь треск и шорох помех услышал только: «Вы должны сами это узнать! Разобраться! Поезжайте в Самару» — на этом разговор оборвался.
Ехать, надо ехать! Поставить точку и забыть, а, может, наоборот, начать все сначала.
— Елена, звоните в аэропорт, — проговорил Сергей в телефонную трубку, а в ответ не услышал привычно услужливого щебета своей секретарши, он поднял глаза, на часах было начало 2 ночи! Неужели все время он провел за своими невеселыми мыслями! Пришлось самому искать номер аэродрома, будить пилота и объяснять тому, что в течение ближайшего часа они должны вылететь в Самару.
В Москве было поразительно тепло для конца декабря, в воздухе лениво парили снежинки, и, казалось, что ты вовсе не в огромном мегаполисе. В укромном уголке почти культового ресторана на мягких диванах расположились Катя, ее учитель и бывший председатель Самарского суда, и его немолодая, элегантная жена. Именно ради встречи с ним, человеком, который и создал ее как профессионала и, как он сам любил говорить, по-настоящему талантливого юриста, Катя приехала в Москву. Герман Львович, сделавший блестящую сначала судейскую, а потом и политическую карьеру, разом разрешил все ее проблемы. Едва войдя в ресторан, он внимательно осмотрел Катю, довольно улыбнулся и не сказал ничего, только предоставил высказаться ей. Уже перед самым выходом из отеля, Катей вдруг овладел страх: вдруг Герман Львович тоже не поверит ей, отвернется, предаст, как все, слава Богу, она преодолела этот порыв.
