Преподобный Симеон искренно любил своего старца, чтил его как мудраго отца, и ни в чем ни на волос не отступал от его воли. Он так благоговел к нему, что целовал то место, на котором старец совершал молитву, и так глубоко смирялся пред ним, что не считал себя достойным приступить и прикоснуться к одежде его.
Такого рода жизнь не обходится без особенных искушений, и враг скоро начал строить ему их. Он напустил на него отяжеление и разслабление во всем теле, за которыми следовало разленение и омрачение мыслей до того, что ему казалось, будто он ни стоять не может, ни открыть уст своих на молитву, ни слушать церковной службы, ни даже возвесть ум свой горе. Уразумев, что это состояние не похоже ни на обычное от трудов утомление, ни на болезнь, преподобный вооружился против него терпением, нудя себя ни в чем себе не послаблять, а напротив напрягать себя на противное внушаемому, как на благопотребное средство к возстановлению своего обычнаго состояния. Борьба при помощи Божией и молитвах старца увенчалась победою. Бог утешил его таким видением: как облако какое поднялось от ног его вверх и разсеялось в воздухе, и он почувствовал себя бодрым, живым и столько легким, что будто не имел тела. Искушение отошло, и преподобный в благодарность Избавителю положил с этих пор никогда не присадиться во время богослужения, хотя это разрешается уставом.
Потом враг поднял у него — плотскую брань, смущая помыслами, тревожа движениями плоти, и во сне представлял ему срамныя воображения. Благодатию Божиею и молитвами старца прогнана и эта брань.
Далее поднялись родные и даже родители, с жалением уговаривая его умерить строгости, или даже и совсем оставить монашество. Но и это не только не умалило его обычных подвигов, а напротив усилило их в некоторых частях, особенно в отношении к уединению, устранению от всех и молитве.
Наконец враг вооружил против него братий обители, сподвижников его, которым не нравилась его жизнь, хотя они и сами не любили распущенности. С самаго начала одни из братий отнеслись к нему благосклонно и с похвалою, а иные неодобрительно, с укорами и подсмеиваниями, больше за глаза, а иногда и в глаза. Преподобный Симеон не обращал внимания ни на похвалы, ни на охуждения, ни на почитания, ни на безчещение, и строго держался установленных с совета старца своего правил жизни внутренней и внешняго поведения. И старец нередко подновлял свои ему убеждения быть тверду и терпеть все мужественно, особенно же стараться так настроивать душу свою, чтоб она паче всего была кротка, смиренна, проста и незлобива, потому что в таких только душах обыкла обитать благодать Св. Духа. Слыша такое обетование, преподобный усугубил свою ревность о жизни по Богу.
