Отец жениха, уже старик, сидел неподалеку, покуривая трубку и потягивая пиво. Он сказал:
— Ну, Аслак, расскажи-ка нам какую-нибудь историю поинтереснее, а мы послушаем!
— Все ли меня хотят слушать? — спросил Аслак, усаживаясь верхом на стуле, который стоял возле стола. Остальные гости тоже расселись вокруг стола.
— Ну конечно все, — сказал жених, наливая Аслаку стакан водки. — Я тоже тебя прошу.
— И многие меня просят? — снова спросил Аслак.
— Думаю, что да, — ответила молодая девушка, сидевшая на скамейке, и пододвинула ему бутылку вина. Это была новобрачная. Ей можно было дать лет двадцать, у нее были светлые волосы, худое тонкое лицо, большие глаза и глубокая складка вокруг рта. — Я очень люблю, когда ты рассказываешь, — прибавила она. При этом жених пристально посмотрел на нее, а отец жениха на сына.
— Да что и говорить, в Нордхауге всегда любили послушать мои истории, — сказал Аслак. — Честь вам и хвала! — крикнул он и залпом осушил стакан, поданный ему шафером невесты.
— Давай рассказывай! — послышались голоса. — Расскажи про цыганку Сигрид!
— Не надо, это очень страшно, — воспротивились другие, особенно женщины.
— Расскажи про битву под Лиром! — попросил барабанщик Свен.
— Давай лучше что-нибудь повеселее! — сказал какой-то долговязый парень.
Он был без пиджака и стоял, прислонившись к стене, а его правая рука словно невзначай пробегала по волосам молодых девушек, сидевших возле него. Девушки громко возмущались, но не выказывали ни малейшей охоты пересесть на другое место.
— Я вам сейчас буду рассказывать то, что сам захочу, — вдруг сказал Аслак.
— Черт побери! — выругался какой-то старик; он лежал на кровати и курил, одна нога у него свешивалась на пол, а другой он изо всех сил пнул красивую куртку, что лежала на спинке кровати.
— Не трогайте мою куртку! — закричал парень, стоящий у стены.
— А вы не трогайте моих дочерей! — ответил ему старик. И девушкам пришлось пересесть на другое место.
— И все-таки я вам расскажу то, что захочу сам! — повторил Аслак. — Водку в глотку лей, будет веселей! — добавил он и громко хлопнул в ладоши.
— Нет уж рассказывай то, что мы хотим, — заявил все тот же старик. — Водка-то наша!
— Ну и что же? — вызывающе спросил Аслак.
— А то, что если мы кормим свинью, то сами ее и заколем, — заявил старик, качая ногой.
Аслак снова закрыл глаза. Некоторое время он сидел неподвижно, потом голова его тяжело упала на грудь. Он не произносил ни слова. С ним пытались заговорить, но он ничего не слышал.
