И только когда, доехав по широкому проспекту Гран Виа до площади Эспанья, они свернули оттуда на улицу Принсеса, Риэ сообразила, что они едут в северо-западную часть города. Если ехать прямо, упрешься в кампус при университете, где она училась.
Машина свернула на улочку, отходившую от улицы Принсеса по диагонали направо, затем – налево, на какую-то широкую улицу. Вскоре снова поворот – на этот раз направо. Они оказались на улице, которая вела строго на север, и на дорожном указателе Риэ удалось мельком увидеть название – улица Андреса Мельядо.
Риэ вдруг вспомнила, что где-то в этом направлении находилось Центральное управление службы безопасности, и у нее появилось неприятное предчувствие.
Проехав около километра в гору, они свернули направо, миновали еще один квартал и оказались на улице. С односторонним движением, ведущей на юг.
На табличке виднелась надпись: улица Гусман-эль-Буэно.
Вскоре Барбонтин прижался к обочине, и машина остановилась у обшарпанного здания, построенного из песчаника.
– Куда вы меня привезли? Это ведь не полицейское отделение? – спросила Риэ, сжавшись.
– Не беспокойся. Это отделение службы безопасности. Тебя допросит сам майор Клементе.
Ну конечно, служба безопасности.
– А кто такой майор Клементе?
– Глава CEIAT.
– Сэйат? Это еще что?
Барбонтин распахнул дверь и лениво ответил:
– Куэрпо Эспэсиал Де Инвестигасион Антитеррориста.[8] Другими словами – организация по борьбе с терроризмом. Меньше знаешь – здоровее будешь.
Риэ неохотно вышла из машины. Улица была темная и совершенно безлюдная. Вслед за Барбонтином девушка направилась к зданию. На старой деревянной двери была прибита табличка, гласившая: «Сейсмологическая лаборатория».
– Терроризм и землетрясения – понятия близкие, – не дожидаясь вопроса, проговорил вдруг Барбонтин, как бы оправдываясь.
Он нажал на кнопку рядом с дверью – дал сначала два длинных, потом три коротких звонка.
– Но ведь в Мадриде землетрясений почти не бывает.
– Хотелось бы, чтобы то же самое можно было сказать и о терроризме.
Скрипнув, дверь распахнулась.
– Набранный вами номер не существует.
Рюмон до сих пор еще помнил, насколько потрясла его эта фраза, произнесенная ровным, отчужденным голосом.
Тикако молчала, занятая едой.
Рюмон продолжил свой рассказ:
– Но сдаваться я не хотел и позвонил тебе на работу. Девушка из иностранного отдела сообщила мне, что ты отработала до конца года и уволилась. Тогда я решил, что ты вернулась домой, к родителям.
